Рыжие братья - [44]

— У меня нет. Тайна у Дженни, моей жены. Я вам скажу, в чем дело. Она все знает о рыжем человеке. Но она скрытна, как дьявол.

— Вы знаете, что она знает тайну убийства, но скрывает ее от дяди и от вас?

— Именно. Яблоко от яблони недалеко катится, — помните. Отец ее был самим сатаною во плоти, а двоюродный брат матери был повешен за убийство. Спросите у нее самой, она не посмеет отрицать этих фактов. Я знаю о них от дяди Альберта. Честно вам сказать, я боюсь ее…

Брендон был ошеломлен и возмущен. Как смел этот негодяй так говорить о своей жене, прожив с ней всего несколько месяцев?

— О, в своем роде это замечательная женщина, — откровенно продолжал Джузеппе, — она могла быть Медичи или Лукрецией Борджиа; ей следовало родиться несколько веков назад, когда не было полиции ни сыщиков. Вы поражены и думаете, что я лгу. Нет, я не лгу. Просто пелена упала с моих глаз, и я ясно увидел некоторые вещи. Я теперь понимаю гораздо больше, чем понимал тогда, когда с ума сходил от любви к ней и умолял повенчаться со мной. Что касается Роберта Редмэйнеса, «Роберта-Дьявола», то я уверен, что он жив и поддерживает связь с Дженни. Если вы его не схватите и не повесите, он убьет дядю Альберта, а в придачу, вероятно, убьет и меня. И потом он и Дженни скроются. Впрочем, я вам говорю откровенно, Брендон: чем раньше это случится и чем раньше он избавит меня от нее, тем больше я буду ему благодарен. Вам неприятно слушать? Да, очень неприятный разговор; но что же поделаешь, такова правда!

— Неужели вы думаете, что я, зная вашу жену, поверю всей этой возмутительной клевете?

— Верьте или не верьте, ваше дело. Я вам все сказал. Теперь вы знаете о ней столько, сколько я сам. Если вы не верите, тем хуже… Во всяком случае, если бы она дала мне часть денег и освободила меня от супружеских обязанностей, я был бы счастлив и поставил бы толстую свечку св. Петру. Я женился на ней не ради денег; но раз любовь умерла, я предпочитаю жить один где-нибудь в Турине или Милане. А она пусть будет свободна, как ветер, и делает, что хочет. Если бы вы могли помочь мне в этом деле, я был бы вам очень обязан.

Брендон едва верил ушам, но итальянец, по-видимому, говорил вполне серьезно и искренне. Наконец пытка Марка прекратилась; Джузеппе взглянул на часы и сказал, что ему пора возвращаться домой.

— Оставляю вас здесь и желаю удачи. Как она теперь к вам относится, я не знаю. Может быть, теперь подходит ваша очередь. Ну что ж, дай вам Бог счастья. Я не ревнив. Но я вас предупредил. Рыжий злодей одинаково враждебен к вам и ко мне. Вы ищите его. Но если найдете, берегите вашу шкуру. До свидания, мы встретимся за ужином.

Он спустился к берегу и вскоре скрылся с глаз Брендона. Марк, ошеломленный, долго стоял на прежнем месте, тщетно стараясь понять, что произошло и что вызвало итальянца на такую неожиданную откровенность. Так клеветать на беззащитную молодую женщину! Все существо Марка содрогнулось от негодования… Ни одному слову итальянца он не верил. Разве сам Ганс не советовал ему ни в чем не доверять Дориа? Да, он даже советовал ни в чем не верить и Дженни. Марк, однако, верил ей, как самому себе, и что бы Ганс не говорил ему, веры этой не мог побороть.

Дойдя до того места, где Дженни впервые встретила на горе Роберта Редмэйнеса, Брендон, отогнав назойливые мысли, принялся за розыски. Этот день он решил целиком посвятить поискам убежища, в котором мог скрываться убийца Майкеля Пендина и Бендиго Редмэйнеса.

Сыщик медленно начал взбираться на гору. Достигнув вершины, он сел на скалу и задумчиво осмотрел распростершуюся под ним долину и озеро. Просидев так около получаса, Марк поднялся и собирался продолжать путь, как вдруг неожиданно очутился лицом к лицу с предметом своих поисков. В тридцати шагах, за густым кустом шиповника стоял Роберт Редмэйнес, стоял с обнаженной головой, солнце ярко освещало его рыжие волосы и громадные рыжие усы. Сомнений быть не могло! С радостным криком Брендон бросился к кусту, стремясь схватить беглеца.

Но рыжий не хотел легко даваться в руки, он повернулся и изо всех ног понесся к скале, покрытой вереском, словно зная там тайный ход. Марк недаром был хорошим спортсменом, быстро перепрыгивая с кочки на кочку, лавируя между густыми кустами, он настигал беглеца. Едва двадцать шагов отделяло его от преследуемого… Вдруг Роберт Редмэйнес остановился, обернулся и поднял руку; в руке блеснул револьвер. Громовое эхо от выстрела сотрясло горы. Марк взмахнул руками, свалился лицом в траву, содрогнулся всем телом и неподвижно застыл.

Рыжий, опустив револьвер и задыхаясь от быстрого бега, осторожно подошел к нему. Жертва не подавала признаков жизни; лицо его зарылось в альпийские цветы, руки судорожно скорчились, тело застыло в неестественной позе, в углу рта появилась кровь. Убийца внимательно осмотрел мертвое тело, вынул перочинный нож, сделал зарубку на стоящем неподалеку молодом деревце и бесшумно исчез. Вокруг настала тишина. Проходившая вблизи горная тропинка была пуста. От легкого ветра одиноко поскрипывало деревцо, шелестели травы… Прошло несколько часов. Начали спускаться сумерки. Гора темнела. Издали со стороны тропинки донесся смутный шум голосов, блеснул фонарь, в свете фонаря мелькнули две тени. Тени застыли, и послышался стук заступа, ударявшего о каменистую землю. Тени что-то рыли, по очереди уступая друг другу заступ. Наконец заступ с шумом упал на землю, одна из теней подняла фонарь и направилась к месту, где лежало тело. Намерение пришедших было очевидно: они собирались предать мертвое тело земле. Высокая тень опустила фонарь на землю, нагнулась и приподняла труп.