Рыжие братья - [18]

— Я прямой человек. То, что у меня на уме, то и на языке. А вы человек симпатичный. Когда вы были здесь летом, я видел, что моя прекрасная племянница произвела на вас впечатление. Она, насколько я могу судить, принадлежит к тем женщинам, которые легко разбивают мужские сердца. Сам я, после того, как меня отняли от груди кормилицы, никогда не имел дела с женщинами и избегал их так, как всякий порядочный моряк избегает подводных рифов. Но надо признать, что Дженни очень мила ко мне и привела в порядок весь дом. Она очень хорошая женщина, мистер Брендон.

— Она замечательная женщина, мистер Редмэйнес.

— Подождите. Теперь она поставила меня перед трудной задачей. Мог я предполагать, что моя правая рука — Джузеппе Дориа — влюбится в Дженни? А, собственно говоря, надо было предполагать; они вполне стоят друг друга — он бесценный работник, она превосходная хозяйка. И я боюсь, что может выйти так, что они поженятся в следующем году и оба скажут мне до свидания!

Откровенный тон моряка смущал Брендона; он чувствовал себя крайне неприятно и неловко, но нужно было отвечать.

— Вам следовало бы намекнуть об этом итальянцу, — сказал он. — Что хорошо в Италии, то совсем не принято у нас в Англии. Он не имеет права приставать к молодой вдове, только что потерявшей горячо любимого мужа и потерявшей его при таких трагических обстоятельствах.

— Совершенно верно, но поймите мое положение: я вижу, что Дориа давно хочет уйти и ушел бы, если бы его не удерживало присутствие Дженни. Я не смею утверждать, что она поощряет его ухаживания. Нет, она ведет себя вполне безупречно. Но, повторяю, в один прекрасный день может выйти, что они поженятся, и я опять останусь один в этих скалах. Он красивый малый, а она молода и никого, кроме него да меня, целыми днями не видит. Тут, сударь, ничего не попишешь!

— Но мне казалось, что Дориа мечтал жениться на деньгах и полон был самых честолюбивых замыслов.

— Да, и он знает, что двадцать тысяч футов, которые у Дженни, его никак не устроят. Но, по-видимому, любовь бывает сильнее всяких планов. Насколько вижу, теперь его главная мечта — Дженни Пендин и только. Если бы они, поженившись, остались здесь, я ничего не имел бы против: я привязался к этому черномазому черту. Но ведь вы понимаете, если они поженятся, то ведь улетят отсюда и — пиши пропало!..

— Да, у вас трудное положение, мистер Редмэйнес.

— Я думаю! Я не желаю становиться между моей племянницей и ее счастьем и должен сказать, что из Дориа может выйти вполне хороший муж, хотя хорошие мужья вообще встречаются редко, особенно в Италии. Но под ее влиянием он может отказаться от своих дурацких планов и потерпеть. А через некоторое время у самой Дженни будет не мало денег, к ней перейдут деньги Боба, мои и Альберта. Но я бы очень хотел, чтобы ничего этого не случилось. Говорю вам все это, потому что вы хороший человек и, может быть, что-нибудь мне посоветуете.

— На откровенность я отвечу откровенностью, — после некоторого размышления ответил Брендон. — Я восхищаюсь миссис Пендин. Не только такой необыкновенной красоты я никогда не видел, но редко встречал такую душевную красоту и силу. Думаю, вам нечего бояться.

Ваша племянница еще долго будет верна своему покойному мужу. Это не такая душа, которая легко забывает.

— Пожалуй, — согласился Бендиго, — но пройдет год, два, — что дальше? Ведь, вы понимаете, они целые дни проводят вместе…

Брендон помолчал. В его собственной душе боролись сомнения.

— Между нами, я предпочел бы англичанина, — но ведь ни одного порядочного человека не заманишь на эти скалы! Да… Бендиго задумался и вдруг спросил:

— Новостей о брате нет?

— Нет, мистер Редмэйнес.

— Я до сих пор не могу поверить в его вину. Несомненно, все это дело должно быть объяснено иначе. Но вы говорите, что кровь, которая была найдена в доме и на мешке, человеческая?

— Да.

— Тайну Пендина хранит море. А кости Роберта будут найдены только в день Страшного Суда.

— У меня также почти нет сомнений, что он умер.

Несколько минут спустя внизу раздался удар гонга, и оба спустились в столовую к обеду. За столом Дориа трещал, не умолкая, подробно и с увлечением рассказывая о подвигах своего древнего рода, о красотах Дольчеаквы, о своих денежных планах и наконец признался в своих опасениях.

— По идиотским итальянским законам титул переходит вместе с поместьем, и теперь в любой день богатый мясник или булочник может сделаться графом Дориа, приобретя в собственность замок. Единственная надежда, что он не пожелает тратить так много денег, потому что на исправление разрушений и восстановление прежнего блеска нужны теперь миллионы.

После обеда он закурил свою вонючую тосканскую сигару, выпил рюмку ликера, поставленного Редмэйнесом на стол в честь Брендона, простился и ушел.

Оставшиеся обменялись мнениями об итальянце, и Марк с тревогой следил за Дженни; она ничем не выдавала себя, хваля голос, способности и доброе сердце Джузеппе.

— Он мастер на все руки! — закончила она свою характеристику и выразила желание, чтобы последний отпрыск графского рода поскорее нашел богатую невесту и осуществил свои честолюбивые планы. Было несомненно, что итальянец не занимал места в размышлениях миссис Пендин о собственном будущем.