Рыжеволосая Женщина - [31]

Древние греки думали: Эдип наказан за то, что противостоял посланной ему богами судьбе, и находили это справедливым. Согласно той же логике, я думал, что необходимо было наказать Рустама, убившего своего сына. Однако в случае с Рустамом отец не понес никакого наказания, потому что на Востоке важнее быть победителем, чем отцом.

Иногда по ночам я просыпался и, лежа рядом со спящей женой, думал об этом. Из-за неплотно задвинутых занавесок на прекрасный лоб Айше и на ее выразительные губы падал свет уличных фонарей, и я чувствовал, как счастлив со своей женой, несмотря на то что у нас нет детей. Я вставал с кровати и подходил к окну.

Однажды ночью я привычно выглянул в окно. Над Стамбулом висел дождливый смог, водосточные трубы старого дома, в котором мы жили, тоскливо гудели, а по темной улице проезжал встревоженный полицейский автомобиль с синей мигалкой. То были годы, когда в Турции шла борьба между сторонниками Европейского Союза, националистами и исламистами. Стороны использовали друг против друга турецкий флаг в качестве средства войны, и во многих районах Стамбула развевались гигантские флаги.

Иногда ночью над городом пролетал самолет. Мне казалось, что он посылает мне какой-то особенный знак. Я думал о мастере и о колодце, о том, что мне нужно поехать в Онгёрен, чтобы узнать, виновен я или нет, и избавиться от угрызений совести. Но вместо этого я довольствовался лишь тем, что вновь перечитывал «Шахнаме» и «Царя Эдипа».

29

В те годы я обзавелся привычкой сравнивать всех отцов и сыновей, с которыми меня сводила жизнь, с Эдипом и Рустамом. Задумчиво шагая домой с работы и наблюдая за тем, как владелец закусочной распекает своего помощника, я думал, что такой никогда не будет Рустамом. Когда Айше уходила в гости к самой близкой подруге на празднование дня рождения ее сына, я размышлял о том, что строгий и нетерпимый муж подруги вообще-то является прекрасным кандидатом на роль неразумного Рустама.

Был период, когда я читал газеты, в которых большое внимание уделялось скандалам и расследованиям. В Стамбуле очень любили такое чтиво, и бульварные газеты выходили огромными тиражами. Первый тип описываемых преступлений был следующим: пока сын находился в армии, или в тюрьме, или где-то в отъезде, отец соблазнял молодую красивую невестку, а сын, вернувшись и узнав о произошедшем, убивал отца. Второй тип, имевший многочисленные и часто повторявшиеся варианты, заключался в том, что изголодавшийся по физической любви сын в момент безумия насильничал над матерью. Некоторые насильники убивали своих отцов, пытавшихся их остановить или наказать. Подобных «Эдипов» общество строжайшим образом осуждало. Отцеубийц впоследствии часто убивали тюремные надсмотрщики, бандиты или наемные убийцы. Ни государство, ни тюремное начальство, ни газетчики, ни общество не возражали против такого восстановления справедливости.

Я начал делиться с Айше своими мыслями об Эдипе и Рустаме. Жена прониклась интересом к пьесе Софокла и легенде, рассказанной Фирдоуси. Иногда мы между собой разделяли всех людей по двум типам – Рустам или Эдип. Отцы, которые, несмотря на доброту и нежность, вызывали страх у своих сыновей, являлись для нас Рустамами.

Фирма, в которой я работал, имела хорошие отношения с мэрией и с партией власти и поэтому получала участки, у которых в скором времени менялись планы застройки, или разрешенная этажность, или по которым прокладывались новые дороги, и мы с легкостью пользовались государственной ипотекой. Я не думаю, что фирма занималась какими-то неподобающими делами. Но иногда я задумывался над тем, что сказал бы мой отец, если бы узнал, что его сын прекрасно устроил свою жизнь благодаря партии власти. Я много лет в глубине души сердился на отца за то, что он пропал, но теперь чувствовал, что не в обиде на него хотя бы потому, что отцу решительно не понравилось бы то, что я делаю.

30

После сорока лет меня начала мучить бессонница. Просыпаясь посреди ночи, я шел к себе в кабинет и принимался разбирать документы, просматривать каталоги стройматериалов и вчитываться в договоры. Эта работа в конце концов так портила мне настроение, что я окончательно терял сон. И тогда вспоминал Махмуда-усту: в потаенном уголке моего сознания постепенно уменьшавшийся человечек рыл колодец из одного конца Земли в другой.

Один знакомый профессор литературы, которого я знал по книжному магазину «Дениз» и который был в курсе моего увлечения историей Рустама и Сухраба, рассказал обо мне директору библиотеки дворца Топкапы Фикрие-ханым. Эта достойная женщина ответила профессору:

– Пусть приходит ко мне, и я покажу ему красивые старинные рукописи «Шахнаме» с миниатюрами.

В Стамбуле все еще очень много хороших людей.

Коллекция иранских рукописей с миниатюрами и орнаментами, принадлежащая библиотеке дворца Топкапы, считается одной из лучших в мире и настолько же богата, насколько коллекция рукописей XV–XVI веков в павильоне Нигяр-хане тегеранского дворца Голестан. Первыми экспонатами коллекции стали книги, которые султан Селим Грозный привез в 1514 году, захватив их в Тебризе после победы над шахом Измаилом. В казне шаха находились невероятно красивые, украшенные драгоценностями и миниатюрами рукописи «Шахнаме» из сокровищниц династии Ак-коюнлу и узбекского Шейбани-хана, которые потерпели поражение от рук шаха Измаила. В последующие два столетия Османы многократно сражались с Сефевидами, и Тебриз много раз переходил из рук в руки. Когда после очередной войны Сефевиды направляли к Османам послов с мирными переговорами, они часто посылали в подарок прекрасные, украшенные драгоценными камнями рукописи «Шахнаме», красотой которых очень гордились, и рукописи эти скапливались в сокровищнице дворца Топкапы.