Рыжеволосая бестия - [24]

— Нет! — Она подняла наполнившиеся слезами фиалковые глаза, которые до сих пор намеренно прятала, и встретила внимательный открытый взгляд. — Иосиф, я бы никогда такого не подумала, но другие…

Она не успела закончить, потому что Иосиф, по лицу которого было видно, что он не нуждался в этих объяснениях, перебил ее:

— Но другие так говорят, да?

Отрицать, что он ошибается, было бессмысленно.

Несколько мгновений Алиса всматривалась в спокойные добрые глаза, но вынести немого вопроса, который застыл в них, она была не в силах, поэтому отвернулась.

— Думаешь, я не знал? — раздался за спиной Алисы мягкий голос. — Думаешь, вы с Анной провели бы под моей крышей больше часа, если бы я считал тебя ведьмой, как называют тебя эти вороны? В том письме от Илии, которое ты передала мне, было подробно написано о том, что с вами произошло. Я также знаю, что мальчик этот был сыном твоей сестры. Брат очень хорошо о тебе отзывался, но только я готов отозваться о тебе еще лучше: любой мужчина был бы счастлив иметь такую дочь, как ты, Алиса… Вот почему Иосиф Ричардсон позволил вам остаться в его доме. И ты, и Анна — вы обе можете жить у меня столько, сколько захотите.

Алиса ничего не ответила, поскольку чувствовала, что, если сейчас заговорит, уже не сможет сдерживаться и зарыдает.

Значит, он не ошибся в своих предположениях! Иосиф смотрел на девушку, которая стала для него почти родной, видел, как она втянула голову в плечи, словно хотела сжаться в комок. По городу уже ходили слухи… но с чем пришлось столкнуться этой хрупкой девочке? Какие грехи ей приписывают?

Когда он снова заговорил, от не нашедшей выхода злости его слова прозвучали несколько грубо:

— Я заварил чай, пей.

Сняв с деревянного крючка куртку, он добавил:

— Я выйду на пару минут, а ты пока присмотри за Анной. И не забудь, что я сказал: вы можете оставаться у меня столько, сколько захотите.

Ну вот и все. Алиса еще раз обвела взглядом комнату, которую убирала. Нигде не осталось ни соринки, все блестело чистотой. Холл-энд-коттедж стал для них приютом; здесь и к ней, и к матери относились очень хорошо, но все равно это был чужой дом, дом Иосифа Ричардсона, в котором он и останется. А им нужно покинуть его.

В тот день они проснулись раньше обычного. Алиса испугалась, что растревоженная мать своими криками разбудит Иосифа, поэтому побыстрее собрала ее и повела вниз по узкой лестнице, намереваясь уйти из дома, пока не проснулся Иосиф.

Но оказалось, что хозяин уже не спит. Иосиф сидел в гостиной у камина и подбрасывал уголь в огонь. Он ничего не сказал, когда Алиса пошла обратно наверх, чтобы снести кое-какие пожитки, завернутые в шаль, и молча принес со двора еще одно ведро угля. Потом он снова вышел, чтобы помыть руки у колонки.

Она попыталась поблагодарить его за все, что он для них сделал, но Иосиф не стал ее слушать и сказал, что, прежде чем идти, им с матерью нужно позавтракать и дождаться, пока рассветет. После этого, не проронив больше ни слова, он ушел на работу.

— Смотри не забудь, Томас, скажи Илии, что первого мая мы все едем на пикник… Не хочу, чтоб мы ехали на разных телегах…

Анна сидела за столом и укладывала несуществующие бутерброды в невидимую корзину.

— Tea, доченька, будь аккуратнее. Мы еще из дому не вышли, а ты сейчас вымажешь свое чудесное новое платье.

Снова Теа!.. У Алисы заныло сердце. Она когда-нибудь вспомнит про Алису? Неужели мать не знает, что в их семье было две девочки? Но к чему спрашивать? Последние месяцы доказали, что мать с ее измученным рассудком напрочь забыла, что у нее есть еще одна дочь, старшая.

Решив не думать о грустном, она бросилась к матери, чтобы помочь ей выйти из-за стола, и в этот момент в дверь громко постучали.

Марлоу Банкрофт лежал в горячей мыльной воде, положив голову на край белоснежной фарфоровой ванны. Затем он поднял ноги и, свесив их с закругленных бортов, услышал, как вода закапала на деревянные половицы.

Черт возьми, он был уверен! Он не сомневался ни секунды, что у него была самая сильная карта. Только поэтому он увеличил ставку до пяти тысяч.

Не открывая глаз, Марлоу произнес вслух:

— Боже всемогущий! Пять тысяч… Пять тысяч фунтов! Зачем я это сделал?

«Ты уверен… уверен, что хочешь занять такую большую сумму?»

Где-то в глубине сознания, еще не прояснившегося от бренди, всплыли слова Каина Линделла.

Был ли он уверен? Марлоу смотрел в одну точку на потолке. Да он был настолько уверен, что подписал бы любую долговую расписку. Да что там расписку — он бы душу заложил!

Три дамы и валет. Ни у кого за столом не было таких карт. Он вспомнил, как в тот момент в его жилах забурлила кровь. Эго был шанс разом решить все свои денежные проблемы, заплатить по векселям, вернуть деньги Линделлу и навсегда забыть об этих чертовых долговых расписках. Марлоу повышал ставки до тех пор, пока из игры не вышли все противники, кроме одного. Кто-то не имел на руках достойных карт, кого-то испугали столь высокие ставки, но он, Марлоу Банкрофт, чувствовал, что оседлал фортуну, и теперь беспощадно гнал ее к финишу… Однако его противник не сдавался.

Три дамы и валет. Клубы пара, поднимающиеся к потолку, напомнили ему сигарный дым, заполнивший игорный зал отеля «Георг».