Рыжеволосая бестия - [17]

— Честно говоря, я и не надеялся услышать от тебя что-то вразумительное, потому что сразу понял: нет у тебя ответа.

— Смотри, Бенджамин, хорошенько умойся! Не надейся, что грязь сама отвалится… Джеймс, я погладила рубашку, она у камина висит… — пробормотала в этот момент Анна.

— Вот тебе и ответ, раз уж ты сама не понимаешь, — сказал Иосиф, усаживая мать Алисы в единственное в комнате кресло. — Тебе придется искать не только крышу над головой, но и работу… Причем такую, чтобы ты могла все время находиться рядом с матерью и заботиться о ней. А такую работу, скажу я, найти будет нелегко.

— Приятного аппетита, Томас. Тебе нравится? — Анна улыбнулась мужу, которого видела только она одна. — Я тебе свеженькой печеночки запекла утром и свиных щечек в сальце уже нажарила, чтобы вам было что взять с собой в шахту. Я ведь знаю, как ты любишь свиные щечки со свежим хлебом на обед.

— Понимаешь, о чем я? — Иосиф осторожно коснулся плеча Анны. — Ее нельзя оставлять одну.

Нельзя. Но оставаться в этом доме тоже нельзя. О господи, и зачем только Илия послал ей вдогонку сына, зачем попросил ее занести письмо сюда, в Холл-энд-коттедж? Однако напрасно она мучит себя этим вопросом, все и так ясно: Илия Ричардсон сделал это, потому что желал им добра и хотел хоть как-то помочь семье своего погибшего друга.

— Отведи мать в постель. — Иосиф освободил концы шали из крепко сжатых пальцев Алисы. — Завтра утром у нас будет время продолжить разговор.

Будет время продолжить разговор… Иосиф смотрел на затухающий в камине огонь и медленно помешивал железной кочергой уголья. Заодно будет время выяснить, почему у этой девушки глаза так часто становятся печальными. Умерший ребенок? Потерявшая разум мать? Конечно, от всех этих бед у кого угодно заболит сердце, но все же глубоко в душе он чувствовал, что было что-то еще, какая-то другая причина гнала ее прочь.

— А у меня есть кое-что для тебя. И моя милая девочка даже не догадывается… — Анна улыбалась каким-то своим мыслям, пока Алиса переодевала ее на ночь. И теперь, наблюдая в зеркало, как дочь заплетает в косу ее седые волосы, она оживленно говорила: — Вот ты обрадуешься, когда я расскажу тебе! На твоем личике заиграет улыбка. У тебя ведь такое красивое личико, прямо как у ангелочка.

— Завтра, мама, расскажешь. Все завтра.

Покончив с косой, Алиса взяла мать за руку и отвела к постели, в которой они спали вместе, и уложила. Но не успела она укрыть мать, как та откинула одеяло.

— Принеси горшок, тот, который в кухне стоит, рядом со свечами. — Анна тихо засмеялась, крутя и переворачивая в пустых руках воображаемый горшок. — Я скопила немного… Видишь, моя девочка…

Сколько раз она уже слышала это! Мать гладила Алису по голове, но она знала, что не ее ласкает материнская рука, не ей предназначена эта улыбка. Это к Tea обращается мать, ей улыбается.

— Видишь…

Анна снова засмеялась. Но от нежного материнского смеха у Алисы сдавило сердце. Даже сейчас мать, глядя на Алису, видела перед собой Tea.

— Смотри, я скопила немного денег, чтобы купить ткань на новое платье. Ткань под цвет твоих прекрасных глаз… Моя доченька пойдет на ярмарку нарядная, как принцесса.

Их обеих всегда водили на ежегодную ярмарку, в семье это событие считалось праздником, поэтому обеим дочерям шили новые платья. Дождавшись, когда мать заснула, Алиса начала и сама готовиться ко сну. Отец не допустил бы, чтобы одна из дочерей пошла в новом платье, а другая… Но и ему не под силу было сделать так, чтобы обе дочери были одинаково дороги матери.

Алиса изо всех сил старалась спрятать в себе свою боль и обиду, старалась убедить себя, что мать можно понять… Сколько раз она повторяла, что Tea самая младшая в семье, поэтому ее и любят больше всех. Однако никакие доводы не могли сдержать слез, не могли унять боль.

Старший брат Джеймс понимал ее. Джеймс, смастеривший тележку. Возможно, и ему, когда он был совсем маленьким, пришлось пережить ту же боль, почувствовать, что значит быть обделенным родительской любовью? Наверное, с годами он научился жить с этим ощущением и не страдать. А еще, может быть, он надеялся, что и Алиса научится этому…

Она научилась.

Густые локоны были уже наполовину заплетены в косу, когда пальцы Алисы замерли.

— Я научилась жить с этим ощущением, Джеймс, — прошептала она. — Только до сих пор не знаю, как избавиться от боли.

6

Не думала она, что его не будет так долго.

Алиса посмотрела на сверток, аккуратно завернутый в папиросную бумагу. Она решила занести это красивое кисейное платье с кружевами заказчице по дороге из Вензбери… А еще она собиралась сходить на могилу к Дэвиду, попрощаться. Алиса осознавала, что это будет самое трудное, ведь ей придется оставить мальчика в городе, где его никто не знал и где он никому не был дорог. Что ж, она будет хранить любовь к нему в своем сердце, и он останется с ней навсегда. Она будет любить этого несчастного слепого мальчика, как и прежде…

В ту ночь она не выпускала Дэвида из рук. Крепко прижимала ребенка к себе, пока еще слышалось слабое дыхание, и даже потом, когда от прикосновения смерти его лицо, маленькие ручки и ножки стали холодными и белыми, как мрамор. Она не хотела отпускать его, ей казалось, что, если она будет продолжать легонько покачивать его, напевая тихую нежную песню, жизнь вернется в маленькое застывшее тельце. И только когда Иосиф предложил взять мальчика, она выпустила его из рук.