Рыжее наследство - [13]

— Да продлит Господь годы вашей милости. — Вошедший склонился в легком полупоклоне, и Джеффри нетерпеливо кивнул ему.

— Ну? — вопросительно уставился он на вошедшего. — Что там?

Тот медленно поднял взгляд на господина.

— Ваш отец только что приказал привести к нему священника, — четко проговаривая каждое слово, промолвил он.

Молодой Перси вздрогнул и медленно прикрыл веки. У него внезапно сильно задрожали руки, так что он даже вынужден был убрать их за спину.

— Значит, все, Джон... — тихо проговорил он. — Все.

Он поднял взгляд на своего слугу, но, вопреки тону, в его глазах можно было прочесть не только горечь утраты. Там наряду с растерянностью светилась радость. Странно было наблюдать такие чувства на лице убитого горем сына, но вошедший слуга ничем не выразил своего изумления.

Неожиданно молодой Перси нахмурился и порывисто шагнул к Джону.

— Это точно? — подозрительно спросил он, вглядываясь в его лицо. — Ты наверняка знаешь?..

— Да что вы, ваша милость, — слуга прижал руки к груди, с едва заметной насмешкой глядя на своего господина, — разве ж я мог перепутать? С самого утра торчу перед покоями старого господина, будто верная сиделка. Дженни только что выскочила из дверей как ошпаренная, а глаза заплаканные. А оба лекаря за ней из покоев вышли мрачные, как сычи зимой, и молча убрались восвояси. Я к ней: что, мол, там такое? А она только заревела да руками на меня замахала: за священником посылает, говорит. Я сам видел, святой отец рысью побежал в покои его милости.

Джеффри удовлетворенно кивнул и отошел назад. На его суровое лицо вернулось прежнее выражение уверенности и силы. Молодой барон подошел к столику и, плеснув темного вина в кубок, протянул его Джону.

— За жизнь и смерть, мой верный Джон Ноллис! — провозгласил он тост. — Ты принес горестную весть, но что поделаешь — мне она сулит прекрасное будущее. Да и тебе тоже... Я знаю, что ты предпочитаешь эль, но выпей вина за мое здоровье!

Джон принял из рук хозяина тяжелый серебряный кубок, с удовольствием взвесив его в своей могучей ладони.

— Я с радостью выпью за ваше здоровье, сэр, — ответил он, усмехаясь своей простоватой усмешкой. — Тем более что такое вино и из такой посудины я согласен пить вместо эля хоть всю жизнь!

Он залпом осушил кубок и со стуком поставил его на столеш- ницу.

— Эх, хорошо... Неплохо, наверное, жить там, где делают такое вино, — заметил Джон, крякая и утирая с губ терпкие капли.

— Да уж, — усмехаясь, подтвердил будущий граф Перси. — Ты это верно подметил, мой друг. Французам живется неплохо в соседстве с такими виноградниками, но, боюсь, наш король уже изрядно подпортил им эту радость[11].

Допив мелкими глотками вино, он прошелся по комнате. Радость, заглушившая на короткое время остальные чувства, уступила место озабоченности. Джон Ноллис, исподволь внимательно наблюдавший за своим господином, заметил, как тот опять нахмурился.

— И что же, отец не приказал позвать меня? — спросил он недовольным тоном.

Джон отрицательно покачал головой. Молодой Перси гневно взглянул на него, но на безмятежном лице слуги не отразилось ровным счетом ничего. Джеффри сердито поджал губы.

— Понятно, — с горькой усмешкой сказал он. — По-прежнему не хочет меня видеть... Даже на смертном одре он не может изменить ко мне отношение! Ну и черт с ним! Надеюсь, его душа будет гореть в аду!

Он неожиданно грохнул рукой по резному поставцу, и посуда, стоявшая там, жалобно задребезжала.

Эта вспышка ярости была единственным, что он себе позволил за последнее время. На что он, собственно, рассчитывал? Что отец помирится с ним перед смертью? Пожалуй, что да... Он ведь все-таки его сын! А теперь еще и единственный наследник. Но нет, напрасные ожидания. За все время болезни граф ни разу не позвал к себе сына, словно его и не существовало.

Да, он признал его как наследника, Джеффри определенно знал это, но даже во время болезни отношения между ними не улучшились. Конечно, между ними давно наблюдалось охлаждение, особенно после той истории...

Джеффри недовольно поморщился, словно съел что-то кислое. Почувствовав боль в руке, он с некоторым изумлением посмотрел на нее и перевел взгляд на Джона.

Слуга по-прежнему был невозмутим. Ноллис хорошо изучил своего хозяина и не считал нужным вмешиваться в его личные дела: молодой барон не любил любопытных, зато за молчание и преданность платил хорошо. И несмотря на то что Джон отлично знал, в чем дело, он не стал ничего говорить своему господину. Зачем? Утешать своего сеньора не дело для хорошего слуги. Господская печаль быстро развеется, а вот то, что ты вмешался в семейные дрязги, тебе обязательно вспомнят.

Он с невольной грустью вспомнил былые дни. Эх, хорошее было времечко! Джон незаметно вздохнул. Оно, конечно, немного жаль, что так все сложилось. Но, с другой стороны, ему-то как раз и неплохо от этого!

...У нынешнего главы рода Перси, графа Нортумберлендского, было трое детей. Первый ребенок Генри Перси и Идонеи, в девичестве Клиффорд, умер во младенчестве, а двое других сыновей избрали разную судьбу. Жена лорда оказалась женщиной не очень крепкого здоровья и умерла почти двадцать лет назад, сразу после рождения Джеффри. Может, поэтому отец и не любил своего младшего отпрыска?