Рыжая Соня и кладовые тьмы - [46]

— Вряд ли мы встретим рядом с колдунами многочисленное воинство,— неожиданно смягчившись, пояснила Халима.— Ахеронские некроманты не переносили людей чуждого им круга. Они терпели лишь нескольких охранников и гонцов — эти были им необходимы.

Она не знала, убедила ли остальных, но тут на помощь ей вновь пришел Север.

— Если станем действовать с умом, добьемся своего и в живых останемся. До сих пор вы только набивали поясные сумки золотом, а ведь мы пришли сюда не за этим,— напомнил он.— Если поднимемся за подмогой, неизбежно потеряем на этом время. На подготовку нового похода потребуется еще несколько дней, а может, и седмиц. К тому времени здесь о нас прознают все, и кто может поручиться, что к нашему возвращению также не подготовятся, а колдуны не укроются в тайных убежищах, предварительно спрятав все мало-мальски ценное?

— Все верно,— кивнула Пифия, одарив Вожака благодарным взглядом.— И не забывайте еще об одном. Духи не Разара! Вряд ли ее порадует известие о том, что мы вернулись с набитыми кошелями и пустыми сумами. И как бы в этом случае золото ваше не вышло вам боком. Не забывайте: оно лишь плата. Щедрая, но пока не заслуженная.

На этом обсуждение и закончилось. Теперь, в конце пути, в людях пробудилось вполне естественное любопытство: а что же там, впереди? И оно вытеснило страх из их душ.

* * *

Тяжелые золотые створки сомкнулись за спиной, и воины начали осматриваться. Почти каждый из залов выглядел хоть немножко, но иначе, чем пройденные.

Этот же сильно отличался от всех предыдущих. Несмотря на огромные размеры и высокие своды зал, в который они попали сейчас, не производил впечатления города, исполинской пещеры или просто огромного пустого пространства. Перед пришельцами раскинулся действительно зал, быть может, рассчитанный не на людей, но все-таки зал.

Сложенные из черного полированного гранита стены украшали ряды небольших арок, внутри которых угадывались уютные беседки с каменными скамьями. Кое-где люди с удивлением увидели фонтаны, наполнявшие небольшие круглые чаши кристально чистой водой, а воздух — мелодичным журчанием. Между арками располагались массивные троны, на которых восседали древние нечеловеческие божества, но на сей раз действительно искусно выполненные из камня. Видимо, колдуны считали, что участь неудачников — стоять при входе и видом своим предостерегать еще живых искателей приключений от опрометчивых поступков, а сами предпочитали любоваться истинными произведениями искусства.

Соня посмотрела на ближайшую к ней статую, за которой виднелась еще одна, и еще, и еще…

Каких богов изображали эти изваяния?

Несмотря на то, что ахеронцы явно поклонялись им, их имен даже Халима не знала. Среди них встречались разные создания: одноглазые и трехглазые, с двумя и четырьмя руками.

Но в длинной череде восседавших на тронах монстров люди не увидели ни одной скульптуры человека. При этом все твари чем-то неприятно напоминали людей, хотя сходство порой заключалось только в том, что они явно должны были передвигаться на двух конечностях.

Как ни старались ратники ступать осторожно, но звук шагов тихим эхом отдавался от стен и уносился вперед. Им оставалось надеяться только на то, что едва слышное эхо умрет, пробежав не больше десятка шагов.

Люди шагали мимо беседок и тронов, огибали фонтаны и роскошные резные колонны. Затем, не решившись идти по центральному проходу, прошли сквозь примыкавшую к стене аркаду. И наконец попали в другой зал, огромный, квадратный в плане. Не входя внутрь, отряд остановился у последней арки. Весь зал, открывшийся перед ними, был уставлен массивными прямоугольными глыбами, ближайшие из которых сильно напоминали саркофаги, но вдали виднелись и небольшие, похожие на склепы, домики.

— Кажется, мы попали на кладбище,— заметил Север.

— Первое место,— согласилась Соня,— где с человеком и после смерти обращаются по-человечески. Правда, относились так, похоже, только к тем, кто занимал самое высокое положение.

Они медленно пошли вдоль ряда саркофагов. В изголовье каждого стояла герма — четырехгранный столб, увенчанный скульптурной головой или бюстом, на одной из граней которой различалась надпись. Видимо, бюст изображал того, кто покоился в саркофаге, а надпись коротко напоминала о том, кто он. Соня смотрела на эти лица, мужские и женские, и ни одно не нравилось ей.

Некоторый налет жестокости и высокомерия угадывался в каждом взгляде устремленных, казалось, только на нее каменных глаз. Один из воинов попытался отомкнуть решетчатую дверцу ближайшего к нему склепа, но Халима поспешно остановила его.

— Стой! — едва ли не вскрикнула она, предостерегающе подняв руку.— Не смей ни к чему прикасаться, недоумок! — яростно прошипела колдунья.— Или прежние смерти тебя ничему не научили?!

Воин поспешно отскочил в сторону, и Соня так и не поняла, чего он больше испугался: неизвестной опасности, притаившейся внутри склепа, или тона, которым предостерегала его Пифия.

— И саркофаги не вздумайте трогать,— тем не менее поддержала она Халиму.— Слишком уж они похожи на стигийские, а стигийцы — большие любители оставлять «подарки» грабителям могил.