Рыжая племянница лекаря. Книга 3 - [11]

– Не я пришел сюда с тремя картами из ведьмовской колоды, и не мои карманы набиты сором, который достали из потрохов черного петуха, – Хорвек пожал плечами. – К чему отмахиваться от дьявольщины, если при этом выпрашиваешь у нее золота и советов? Кликните служанку – пусть принесет еще бутылку вина, хлеба… и, пожалуй, вот это сгодится… – тут он протянул руку, затянутую в черную перчатку, к миске с яблоками, стоявшей на подоконнике.

– Никак полоумный колдун решил, что ночь на мельнице – развеселая забава, – пробурчал Доннем, наклонившись к уху Хобба. – Вино, еда… Да еще и девчонку с собой тащит! Лучше бы попросил хоть какое-то оружие, чтоб совсем уж глупо не пропасть.

– У каждого из вас при себе полно оружия, но ночевать на мельнице вам отчего-то не хочется, – насмешливо отозвался Хорвек, обладавший исключительно острым слухом. – Должно быть, проку от него меньше, чем вам хотелось бы, не так ли?

Служанка, от испуга спотыкаясь и лепеча какую-то несуразицу, поднесла к нашему столу вино в оплетенной бутылке, краюху хлеба и полотенце, годное на то, чтобы завернуть в него скудную пищу, отчего-то понадобившуюся постояльцу к ночи. Я знала куда лучше прочих, что о еде Хорвек вспоминает в последнюю очередь, и с опаской смотрела на темно-алое яблоко, поблескивавшее в руках демона – он перебрасывал его из ладони в ладонь, рассеянно рассматривая.

Другой слуга торопливо принес нам дорожные плащи, не дожидаясь указаний, и я поняла, что вся гостиница знает, зачем сюда пожаловали Орвильны, и какой разговор велся за нашим столом.

«Что ж, это приключение ничем не лучше и не хуже прочих», – сказала я себе, но и в собственных мыслях я чуяла фальшь.

– Ладно, бери свою девчонку на мельницу, если тебе ее не жаль, – Хобб Орвильн, посомневавшись, решил не ссориться с тем, кто и так согласился на сделку. – Хотя мы с братцами ее бы не обидели, останься она с нами. Слышишь, рыжая? Сама-то что думаешь? Неужто пойдешь со своим колдуном на проклятую мельницу?

– Пойду, – мрачно сказала я, уже зная, что услышу в ответ.

– Ишь ты, кошка влюбленная! – расхохотались они дружно, а затем Хобб обратился ко мне, тщетно попытавшись придать своему злодейскому лицу добросердечное выражение. – Видать, последний ум тебе отшибло, девка, или околдовал он тебя… Не глупи, рыжуха. Если твой дружок выберется поутру с мельницы – вернешься к нему. А нет – так и тебе ведь головы не сносить! Держится-то он гордо, да только ведь ведьмы ничего не говорили – жить ему или умереть…

– Я пойду с ним! – громко повторила я, скривившись, точно на зуб мне попался жгучий перец: слова о влюбленности не пришлись мне по душе, ведь то же самое когда-то говаривал и мастер Глаас, а ведь даже самая очевидная глупость, повторенная дважды, начинает походить на правду.

– Ну, значит, так тому и быть, – не стал далее спорить Хобб, которому и впрямь незачем было всерьез заботиться о моей непутевой голове. Однако, по всей видимости, в лице моем имелось что-то, вызывающее безотчетное расположение у разбойного люда – что старый Глаас, что Орвильны глядели на меня беззлобно, с толикой грубого сочувствия.

У гостиницы нас ждала крытая повозка. Со скрипом покачивался старый фонарь, болтавшийся на крюке под самой ее крышей. Только благодаря его неверному свету мы поняли, куда идти – дождь мутной, волнующейся на ветру пеленой застилал все вокруг, и, отойдя от гостиницы на несколько шагов, мы с трудом могли рассмотреть ее маленькие окна, призывно мерцающие во тьме.

– Не вздумайте сбежать! – сурово предупредил нас Хобб, перекрикивая шум разгулявшейся непогоды. – Город подтопило, река вышла из берегов, и вы утонете в первой же канаве, не зная дороги. А не утонете – так вам же хуже, в этих краях вам от Орвильнов не скрыться!

Хорвек ничего на это не ответил, видимо, отчаявшись объяснять недоверчивым братьям, что не собирается спасаться бегством – напротив, я видела по его блестящим глазам, что опасность, к которой неумолимо направляла нас этой ночью магия, манит его сильнее, чем проклятое наследство – Орвильнов.

В повозке я продрогла – плащ промок, а ветер продувал старую колымагу насквозь. Путь к мельнице оказался неблизким – быть может, из-за того, что дороги нынче были размыты вышедшей из берегов рекой. Однако, когда повозка остановилась и мы смогли выбраться наружу, оказалось, что непогода стихает, хоть до того потоки воды, низвергающиеся с небес, казались воистину неисчерпаемыми.

– Наверняка, буря была послана колдовскими силами, чтобы задержать нас для встречи с этими злодеями, бес им в глотку, – пробормотала я с досадой, стряхивая воду с капюшона.

Сама мельница терялась во тьме, и в свете фонарей мне удалось разглядеть только тяжелый засов на двустворчатой старой двери, почти черной из-за пропитавшей их влаги.

– Все окна крепко заколочены! – крикнул Хобб, отведя руку с фонарем в сторону, чтобы показать нам наглухо забитые досками проемы. – Уйти до утра отсюда вам не удастся! К мельнице никто давно не приближается даже днем, ночью здесь и подавно нет ни души. На помощь звать не стоит. Доннем, открывай двери! Утром мы вернемся за тобой, колдун… Пока не поздно, возьми меч – мы оставим тебе один из своих. Оставаться здесь безоружным – гиблое дело!