Рыжая невеста - [76]

— Я тоже удивлен. — Это было правдой. — Ты действительно прошла по всем этим диким местам совершенно одна?

— Мне тогда было семнадцать лет. Я была слишком молода, чтобы задуматься над тем, что женщинам не следует так рисковать.

— Нет, серьезно. Зачем ты это сделала? — Взявшись за руки, они отошли от лошадей.

— Я как раз узнала, что мой отчим украл мою жизнь. — Она вдохнула и задержала дыхание. — Я решила, что отправлюсь в Денвер и убью негодяя.

Таннер остановился и внимательно вгляделся в ее лицо.

— Господи! Неужели ты его убила? Она покачала головой.

— Но я его нашла. Он жил в большом особняке. Когда я пришла, дом был ярко освещен, а вокруг стояли шикарные кареты. Я почти час простояла, спрятавшись за деревьями. И наблюдала за тем, как в дом входили люди, одетые словно короли и королевы. И я почувствовала себя такой маленькой. Я поняла, что потеряла почти год, добираясь до Денвера, но мне никогда не удастся подобраться к нему настолько близко, чтобы убить его. Не знаю, может, и смогла бы. Но я трусливо сбежала. Он показался мне таким важным, а я… Не знаю. Но я вернулась в Карсон-Сити, где я опять встретилась с Пичем. — Она пожала плечами. — Люди удивлялись, что женщина дважды пересекла дикую, полупустынную местность с запада на восток и обратно в одиночку, но мне тогда не казалось это чем-то особенным.

Таннер обнял ее и прижал к себе.

— Мне очень жаль, Фокс. Твоя жизнь могла сложиться совершенно иначе.

— Ты знаешь, что мне на самом деле хотелось сделать? Мне бы хотелось увидеть Париж, Францию. Если бы отчим не украл наследство моей матери, я бы совершила путешествие в Париж. Ты мне расскажешь о нем? Это действительно город ярких огней, как пишут в книгах?

Он начал рассказывать, перемежая слова поцелуями и жаркими объятиями. Но она больше наслаждалась прикосновением его губ и рук, чем его рассказом. Если бы земля не была такой грязной от дождей, она увлекла бы его вниз, чтобы испытать на себе блаженную тяжесть его тела. А поскольку этого сделать она не могла, она просто упивалась звуком его голоса, не обращая внимания на смысл слов.

Когда они возвращались к костру, она спросила:

— О чем ты думаешь?

— Я представил тебя в Париже. — Он улыбнулся. — Мне бы хотелось увидеть твое лицо, когда ты в первый раз увидишь Версаль. Или когда войдешь в Нотр-Дам.

В воображении Фокс появились картины Парижа, и ее глаза засияли.

— Я бы пила кофе в одном из кафе, расположенных вдоль тротуаров, и оттопыривала — вот так — розовый мизинчик. — Она очень смешно изобразила жеманную гранд-даму, пьющую кофе из крошечной чашечки, и была вознаграждена, когда он засмеялся. — А еще хотела бы прокатиться на маленькой лодочке и поплескаться пальцами в воде, как это делают дамы на картинках.

Таннер схватил ее в объятия и так сильно прижал к себе, что она задохнулась.

— Господи, Фокс, я… — Недоговорив, он прижался губами к ее рту и не отпускал до тех пор, пока у нее не закружилась голова.

Когда он все же ее отпустил, она посмотрела на него, пораженная, и потрогала дрожащими пальцами свои губы.

— Господи, что я такого сказала, что так тебя зажгло, и я скажу это еще раз.

— Как ты считаешь, кто-нибудь заметит, если я ночью проберусь к тебе в палатку?

— Думаю, что не более трех человек.

Он разочарованно вздохнул, но она была в восторге.

Почти весь следующий день Таннер вел за собой связку мулов, а Фокс ехала рядом с ним. Они рассказывали друг другу о том, как они росли, какие с ними происходили забавные истории, делились воспоминаниями, которые могли объяснить то, кем они стали. Уже к вечеру Таннер вдруг обнаружил, что рассказывает ей о горном деле и о том, как ему надоела рутина.

— А чем бы ты хотел заняться? — полюбопытствовала Фокс.

— Сейчас появился спрос на окаменелости, на древние ископаемые. Я бы с радостью занялся их поисками для музеев.

— Так что же тебя останавливает?

Дело, как всегда, было в отце, который ожидал, что настанет день и он передаст дело своему сыну. Для этого он получил соответствующее образование, и все, чего он добился с тех пор, как окончил колледж, должно было пригодиться ему, когда наступит время. Отец работал всю жизнь, чтобы обеспечить будущее сына и его детей. Было совершенно естественно, что в конце концов Таннер возглавит компанию.

— Я подозреваю, что отец расценит мое желание заняться чем-то другим как предательство. — Он постарался, чтобы его слова прозвучали непринужденно, хотя знал, что разговор с отцом неминуем. Он принял решение не возвращаться в Карсон-Сити и оставить профессию горняка, но понимал, что для отца это будет трагедией.

Фокс промолчала. Ей трудно было понять, что такое семейные обязательства или нежелание ранить человека, который трудился всю жизнь, чтобы дать сыну все самое лучшее, что может дать отец. Если Таннер уйдет из компании, нелегко будет обоим.

— Ты рассказал мне о своей жизни горного инженера. А какой будет твоя жизнь, если ты станешь искать окаменелости?

— Простой. Я буду жить на западе, как цыган, переезжать с места на место. Месяцами жить под открытым небом, копаясь в земле. Если мне повезет найти хорошо сохранившиеся экземпляры, я найду покупателей, запакую останки и отошлю их. А потом снова примусь за поиски.