Рюрик и мистика истинной власти - [79]
Рис. 13. Свинцовая накладка с изображением корабля из Новгорода, XV в. Источник: Гайдуков П. Г. Славенский конец Средневекового Новгорода. Нутный раскоп. М., 1982
Сам мифологический образ грифона образовался в результате совмещения черт орла и льва. Если последний повсеместно считался царем зверей, то представление об орле как о царе птиц также было широко распространено. Некоторые исследователи предполагали, что его образ возник у хеттов в результате сложения племенных тотемов. Таким образом, грифон символизировал собой власть одновременно на земле и в воздухе, и в этом качестве соотносился с представлениями о верховной власти. В древневосточных государствах грифон стал восприниматься в качестве охранителя обожествленного царя, превращаясь за счет этого в «верховный» государственный символ. В греческой традиции грифоны были связаны с верховным богом Зевсом, богиней справедливости Немезидой и Фебом-Аполлоном. Столетия спустя в контексте совершенно иной религии грифон из-за своей двусоставной природы в позднем западноевропейском Средневековье являлся аллегорией двух естеств самого Иисуса Христа либо единства духовной и светской власти папы римского[518]. Поскольку власть западнославянских князей носила точно такой же характер, возможно, это способствовало избранию ими грифона в качестве своего символа.
Наиболее распространенный в Античности мифологический сюжет считал грифонов хранителями золота. Грифон изображался на монетах Пантикапея – древнегреческой колонии в Северном Причерноморье. По мнению В. М. Брабича, это символизирующее собой солнечный свет животное играло, с одной стороны, охранительную роль на монетах этого города, а с другой – было непосредственно связано с торговлей, поскольку на золотых монетах Пантикапея грифон изображался с хлебным колосом, а на медных – вместе с осетром[519]. Если это так, то грифоны были связаны не просто с золотом, но и с торговлей, богом-покровителем которой у славян являлся Радигост. Оба они были связаны и со стихией огня. Кроме того, в Северопричерноморском регионе у него отмечается и другая функция: «Апотропеическое значение грифона состояло и в том, что он считается охранителем душ в загробном мире, а также проводником их в рай»[520]. В пользу того, что и в скифской культуре эти мифические животные воспринимались как охранители душ умерших, говорит тот факт, что, по мнению археолога Б. Н. Мозолевского, навершия с изображениями грифонов из кургана Толстая Могила увенчивали хоругви или знамена, под которыми двигалась погребальная процессия.
Поскольку образ грифона отсутствует в предскифском горизонте древностей степей Евразии конца II – начала I тыс. до н. э., то, судя по всему, имело место заимствование скифами этого мифологического образа во время их переднеазиатских походов VII в. до н. э. или первых контактов с греко-ионийским миром[521]. Как отмечают специалисты, у скифов и других кочевников образ этого мифического животного приближается по своему значению к восточному[522]. В пользу этого говорят и стилистические особенности изображения грифон на золотых ножнах меча из Мельгуновского клада (Литой курган), представляющего собой один из наиболее ранних скифских курганов Северного Причерноморья. Особенности иконографии сближают орлиноголовых грифонов Литого кургана с грифонами на хеттских печатях и с бронзовым урартийским грифоном из Топрах-Кале[523]. На связь грифона с царской властью у скифов указывает оставленное Геродотом описание дворца скифского царя Скила: «Был у царя в городе борисфенитов большой роскошный дворец… Кругом стояли беломраморные сфинксы и грифоны»[524]. Следует отметить, что это первое известное нам описание скифского царского дворца. Интересна в этом отношении и скифская золотая диадема из Келермеса VII в. до н. э. Она украшена спереди головой грифона, а с обруча свисают две цепочки с бараньими головками на концах. Бараны в иранской традиции зачастую служили обозначением фарна – мистической сущности, присущей правителям. В этом плане сочетание грифона с бараньими головами свидетельствует и о его связи с царской властью.
Необходимо подчеркнуть, что в иранской традиции это мифическое животное могло играть и важную космогоническую роль. В хорезмском храме-мавзолее Кой-Крылган-Калы были найдены две фляги IV-III вв. до н. э. с одним и тем же изображением грифона и птицы, на спине которой была изображена мужская голова, а на груди – женская (рис. 14). Ю. А. Рапопорт убедительно показал, что это было иранское гусеобразное Первобожество, совмещающее в себе мужское и женское начала. Согласно его мнению, на анализируемом изображении огонь-грифон собирается расчленить Первобожество, в результате чего и возникает упорядоченный космос в виде трех миров. Исключительная ценность этой картины заключается в том, что хорезмский художник запечатлел последние мгновения существования изначального космоса, в котором все еще слито воедино – и Небо-отец, изображенное в виде мужской головы, и Мать-земля, символизируемая женской головой на груди, и гусь, представляющий, скорее всего, стихию воздуха
