Rynek Glówny, 29. Краков - [4]
В одном из своих стихотворений Анна называет Нью-Йорк, где живет уже больше 40 лет, лодкой и пристанью, иными словами — своим домом. Принадлежность к ассимилированной еврейской семье не гарантировала полной безопасности в послевоенной Польше, хотя было не так плохо, если вся семья ее дяди вернулась из Израиля в Польшу в 50-х, чтобы снова уехать — на этот раз навсегда — в 1968 году. У евреев в послевоенной Европе не было уверенности, точнее, они не способны были ощущать уверенность — слишком много свежих ран, слишком много памяти и слишком много боли. Справедливости ради следует сказать, что и полякам послевоенный пейзаж напоминал про боль, но европейские евреи — те, кто пережил войну, гетто, лагеря, эвакуацию в Советский Союз, — пытались покинуть Европу. Они уезжали в Америку или Палестину, а те, кто оставался, обрекал себя на двойственное положение своих среди чужих и чужих среди своих.
Так постепенно Польшу оставят (каждый по своим мотивам) Ежи Косинский и Роман Поланский. Но Анна Фрайлих относилась к тем, кто не предусматривал в своей жизни смены места…
События 1968 года в Польше напоминали аналогичные ситуации, искусственно созданные, чтобы вынудить евреев выехать и таким образом очиститься от них, хотя именно в случае с Польшей евреи чуть ли не более всего были ассимилированы с этой страной и ее культурой, еще со Средних веков. Хотя, разумеется, не все было безоблачно…
Для меня неоспоримый факт заключается в том, что именно отъезд, вынужденная эмиграция ускорили появление поэтессы Анны Фрайлих.
Недавно в ее квартире на вечеринке, устроенной по случаю выхода в американском издательстве «EccoPress» самого полного Збигнева Герберта на английском, я потусовался в обществе многих важных нью-йоркских поляков. Анна хлопотала, приветствовала гостей, знакомила, сыпала комплиментами…
Вдова Герберта, Катажина Герберт, вспомнила о нашей с нею переписке.
Точнее, это я напомнил ей, что в середине 90-х, обитая в Кракове, написал на варшавский адрес Збигнева Герберта письмо с предложением встретиться. Ответила мне она, пани Катажина. А теперь мы с ней фотографируемся на память в манхэттенской квартире Анны.
С Эльжбетой Чижевской мы часто встречались «возле Гертруды», памятника Гертруде Стайн. Ну с этой Гертрудой у меня вообще много чего связано, но это другая тема.
Польская Мэрилин Монро, как в свое время называли юную блестящую актрису кино и театра Эльжбету Чижевскую, жертвует карьерой ради своего мужа Дэвида Халберстама, тогдашнего корреспондента «New York Times» в Польше, который позже прославится как автор репортажной прозы про Вьетнам.
Зная, что коммунистическая Варшава недовольна статьями американского корреспондента и что его, очевидно, рано или поздно все-таки вытурят из Польши, Эльжбета делает еще один необдуманный шаг: едет с мужем на аэродром, чтобы попрощаться с послом Израиля, отозванным в знак протеста против антисемитской кампании 1968 года.
В фильме Вайды, хотя посвящен он Збигневу Цибульскому, уже название «Все на продажу» вызывает вопрос: «А что? Все ли на продажу, или все-таки что-то не продается?» Тогда, в 60-е, когда проблема моральности в ситуации выбора так часто вставала перед людьми из мира искусства в странах социализма, вопрос этот предполагал другой ответ. Не продавалось и не продается главное — чувство собственного достоинства перед искушениями, запугиванием, любыми тисками. Собственное достоинство иногда — врожденное качество, иногда его приобретаешь в обстоятельствах, которые и определяют твой выбор.
Почему-то на протяжении довольно эклектичного сюжета этого фильма в фильме персонажи все время ищут главного героя, который, как окажется, трагически погибнет под поездом, что полностью отвечает обстоятельствам гибели Цибульского — самой громкой легенды польского кино 60-х. Однако в фильме Эльжбета, которая играет жену погибшего актера, ищет его так, словно ищет себя. Или голос своего поколения, или ощущение хоть какого-то смысла, или свободу, которую глушили в Народной Польше. Все есть в фильме — и личное и общественное, но нужно искать прежде всего себя.
Ее брак с американцем, журналистом, да еще и евреем, не мог не повлиять на ее актерскую карьеру в Польше — этим поступком она обрекла себя на изгнание.
Эльжбета курит темные тонкие сигаретки. Мы сидим «возле Гертруды», о чем-то разговариваем, Эльжбета возвратилась из Европы, вероятно из Франции, рассказывает о своих путешествиях с американской киногруппой, что-то они там снимали. Брайант-парк заполняют любители классической музыки, через несколько часов симфонический оркестр начнет очередной бесплатный концерт, которые каждый год устраивают летом для ньюйоркцев. Эльжбета живет рядом, на 43-й улице, отсюда ей идти домой не больше пяти минут, я допиваю пиво, а она тушит окурок.
Звонит Эльжбета, говорит, что поляки устроили в Нью-Йорке кинофестиваль в ее честь, ретроспективу фильмов с ее участием. У нее для меня пропуск на все просмотры, просит подойти к куратору фестиваля, извиняется, что все в последний момент, говорит, что ее ужасно утомил этот фестиваль. После него поедет в Нью-Джерси к какой-то подруге отдохнуть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Василь Махно (род. в 1964 г. в Чорткове на Тернопольщине) – поэт, прозаик, эссеист и переводчик. Его произведения переведены на многие языки. Лауреат нескольких литературных наград, в том числе Фонда Коваливых (2009), Международной поэтической премии «Повеље Мораве» (Сербия, 2013), «Книга года ВВС» (2015). С 2000 г. живет в Нью-Йорке и путешествует по всему миру, посещая литературные фестивали. Впечатления от разных стран, встреч с интересными людьми, воспоминания о жизни в Украине в советское и постсоветское время легли в основу новой книги прозы Василя Махно «Куры не летают», написанной на стыке эссеистики и беллетристики.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
«…Церковный Собор, сделавшийся в наши дни религиозно-нравственною необходимостью, конечно, не может быть долгом какой-нибудь частной группы церковного общества; будучи церковным – он должен быть делом всей Церкви. Каждый сознательный и живой член Церкви должен внести сюда долю своего призвания и своих дарований. Запросы и большие, и малые, как они понимаются самою Церковью, т. е. всеми верующими, взятыми в совокупности, должны быть представлены на Соборе в чистом и неискажённом виде…».
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лирико-философская исповедальная проза про сотериологическое — то есть про то, кто, чем и как спасался, или пытался это делать (как в случае взаимоотношений Кобрина с джазом) в позднесоветское время, про аксеновский «Рег-тайм» Доктороу и «Преследователя Кортасара», и про — постепенное проживание (изживание) поколением автора образа Запада, как образа свободно развернутой полнокровной жизни. Аксенов после «Круглый сутки нон-стоп», оказавшись в той же самой Америке через годы, написал «В поисках грустного бэби», а Кобрин вот эту прозу — «Запад, на который я сейчас поглядываю из окна семьдесят шестого, обернулся прикладным эрзацем чуть лучшей, чем здесь и сейчас, русской жизни, то есть, эрзацем бывшего советского будущего.
Рассказ про детство, лишенный какого-либо полагающегося подобному повествованию флера лиричности и ностальгии по светлой безмятежной поре; про детство как момент истины, в данном случае, про бессознательную, до-человеческую еще жестокость во взаимоотношениях детей, персонифицированную автором в абсолютно естественной для природы оппозиции палача и жертвы.
Роман, внутренний сюжет которого можно было бы назвать сюжетом Гамлета сегодня: повествователь, понуждаемый духом умершего отца, пытается найти и покарать тех, кто сломал отцу жизнь. Однако то, что сравнительно легко — пусть и с трагическими последствиями — далось его датскому предшественнику, оказывается неимоверно сложной задачей в условиях русского ХХ века, где не всегда просто отделить в поступках людей их злую волю от воли внешних обстоятельств, от силовых полей русской истории; ситуация, усложненная в романе еще противоречивым комплексом «еврейской темы» в сознании наших современников.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.