Рыгалики - [2]

Илья в страхе выронил ножницы, пустил воду и сунул голову под кран. Он продолжал упрямо бормотать слово «рыгалик», вода попадала в рот, нос и уши, он мотал головой и плевался. Наконец он снова успокоился, выключил воду и снова взглянул в зеркало. По волосам, лицу и грязной футболке стекала вода. Кровь уже почти не сочилась, а внутри головы все также мерцали подковообразные шевелящиеся зелёные червяки.

Илья стал осторожно тереть лоб, мысленно пытаясь подозвать червячков поближе. Сначала это не имело никакого эффекта, но когда по прихоти Ильи палец стал совершать круговые движения по коже, один из рыгаликов вдруг шевельнулся и, словно заинтересовавшись, двинулся по направлению к пальцу. Илья напрягся и вспотел. Червяк приближался, и вот уже его голова была возле самой поверхности лба, там, где двигался палец Ильи. Он быстро сжал пальцы, ухватил червяка за кончик и резко выдернул из головы. Во лбу что-то кольнуло, и слегка потемнело в глазах.

Червяк извивался в пальцах Ильи, полупрозрачный, склизкий, отвратительный, и Илья уже полностью осознал, что никакой это не рогалик, и есть его, конечно же, нельзя. Но что с ним сделать? Тем временем червь попытался заползти внутрь указательного пальца, делая судорожные движения головой и чем-то ещё на голове, похожим на губы. Илья в страхе стряхнул червяка на пол, однако тот, переждав пару секунд, вновь уверенно двинулся к Илье. Илья с размаху ударил по червяку тапком, но он, казалось, даже не заметил, что его хотят раздавить, и спокойно полз дальше, в сторону босой ноги Ильи. Тогда на помощь пришла стеклянная банка, стоявшая под ванной. Илья поставил ее на червяка краем дна, сильно надавил сверху – так, что стекло издало жалобный хруст – и увидел, что червяк лопнул и растекся по кафелю лужицей зеленой слизи, от которой шел легкий дымок или пар.

В голове Ильи словно бы что-то прояснилось. Он не понимал, что происходит, но ясно понял одно – того, второго, червяка в голове тоже нужно вытащить и уничтожить. Технология была уже отработана. Червь высунулся наружу в ответ на призывные движения пальца по коже, тут же оказался на полу и превратился в мокрое зеленое пятно, которое быстро испарялось с кафельной плитки.

Илья снова посмотрел на себя в зеркало. Червяков видно больше не было. Зато он впервые по-настоящему увидел в зеркале себя – ребёнка в засаленной футболке, у которого расцарапан лоб, мокрые волосы беспорядочно облепили голову, а с подбородка капает слюна. Илья снова включил воду, умыл лицо, нашел на полочке расческу и причесался. Потом понял, что не удовлетворён достигнутым, стащил с себя вонючую липкую футболку, штаны и пустил воду потеплее, заткнув пробкой сливное отверстие ванной.

III

Одинаковые скрипучие парты поносного цвета стояли в три ряда, и за каждой сидело по два ребенка. Кто-то ковырял в носу, кто-то, запустив в рот четыре пальца, разглядывал паутину на потолке, а девочка на задней парте сосредоточенно жевала розовый бант на конце своей косички.

- Дети! - с радостной интонацией произнесла полная женщина с фигушкой волос на затылке, Валентина Игнатьевна. - Сегодня мы с вами будем читать стихи великого русского поэта, Александра Сергеевича Пушкина. Не волнуйтесь, если у кого-то не получится, я буду вам помогать и объяснять, если что-то непонятно. Откройте ваши учебники на странице сорок три. Муромцев, начинай. Верхнее стихотворение, «Птичка».

- Тина Гнать... - отозвался толстый мальчик на первой парте, у окна, который непрерывно тёр глаза и что-то жевал. – Де... это... три сорок?

Валентина Игнатьевна подошла к нему, перевернула учебник нужной стороной и раскрыла на странице 43.

- Вот, Петя, читай.

Петя наморщил лоб, ткнул в страницу палец и начал протяжно, монотонно произносить:

- Пэ... тэ... и... чека... Вэ... чуж... дэ....

- Петя, внимательнее... Там «бэ», а не «дэ», - поправила Валентина Игнатьевна. - И не по буквам читай, а сразу словами. Ты же можешь, я знаю.

- Чуджинэ... всяко... - вдруг Петя остановился и, подумав с полминуты, начал громко реветь, всхлипывая и подвывая.

- Ничего, Петя, успокойся, не плачь... – Валентина Игнатьевна прижала голову Пети к своему животу и погладила по головке. - В следующий раз почитаем...

Муромцев тут же успокоился, закрыл учебник и продолжил тереть глаза.

- Голубев, давай ты тогда. Там же, только ниже, «Зимний вечер».

Илья сначала оторопело смотрел на учительницу, потом вдруг вспомнил, что Голубев – это он, взглянул в книгу и начал читать:

- Зимний вечер. Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя... - он замолк.

- Илья, ты что остановился? – спросил Валентина Игнатьевна. - Так же хорошо начал.

- Извините, Валентина Игнатьевна... Просто представил... бурю...

Он тут же продолжил, и, уже больше не останавливаясь, прочитал все четыре строфы, чётко и с выражением. Его голос дрогнул только на строчке «Выпьем с горя: где же кружка?», но он справился с собой и дочитал до конца.

- Ты молодец, Илья. Очень хорошо, - Валентина Игнатьевна, которая давно уже подошла к нему и внимательно слушала, поцеловала его в лоб, и Илья увидел в её глазах слезы.