Рыцарский долг - [19]

— Великая страна! — радостно восклицал он, набив рот сластями, которые, купи он их в Тире или Бейруте, проделали бы невосполнимую брешь в бюджете орденского оруженосца. — А какие тут люди! А уж девушки, наверное, столь же прекрасны и доступны, как этот восхитительный шербет!

Перед самым въездом в селение Рамали их остановил арабский разъезд. Их старший, к удивлению рыцарей явно грамотный, долго и внимательно изучал фирман багдадского халифа и вернул его мастеру Григу с подчеркнутым уважением. Затем, не скупясь на образные слова и превосходные эпитеты, араб поинтересовался, не желают ли достойные путники добровольно пожертвовать для обустройства здешних дорог небольшую денежную сумму, которая для столь богатых людей должна показаться совершенно необременительной. После получасового, крайне вежливого торга «необременительная сумма» в конечном итоге вылилась в полдирхема за каждого коня или вола, четверть дирхема за слугу, десять дирхемов за повозку и по дирхему за каждого полноправного (с точки зрения арабов) путешественника. При этом бедуин и его верблюд оказались свободными от таможенной пошлины.

Перед тем как переправиться на другую сторону реки, путники провели два дня в караван-сарае Рамали, изгоняя из себя дух пустыни и наслаждаясь восточным гостеприимством. Багдад — цель их путешествия — лежал в четырех или пяти днях пути.

С каждым лье широкой наезженной дороги, где без труда могли разминуться три, если не четыре повозки, местность, окружающая путников, становилась все оживленнее, а виды расстилающихся вокруг плодородных долин — все живописнее. Казалось, что сам Господь выплеснул в долину двух великих месопотамских рек — Тигра и Евфрата — всю зеленую краску, которую он сберег, обойдя своей милостью Большую Сирийскую пустыню.

Жак, отбросив вместе с остальными опостылевший за месяц пути лицевой платок, полной грудью вдыхал чистый речной воздух и наслаждался проплывающими перед взором картинами. После черно-красного ада пустыни предместья Багдада казалась ему тем самым библейским раем, который служит христианам наградой за праведную и безгрешную жизнь.

Словно в подтверждение его мыслям, прямодушный Робер, глядя широко раскрытыми глазами на медленную желтую реку, которую чуть не через каждое лье пересекали частые наплывные мосты, на лес финиковых пальм, тянущихся до горизонта, на сеть каналов, обильно орошающих ячменные и пшеничные поля, то и дело ворчал: «Мы тут, значит, за Царство Небесное с сарацинами сотню лет воюем, а они в это время живут в настоящем раю…»

И вот, наконец, знаменитая и в то же время загадочная столица мусульманского мира появилась перед глазами посланников.

— Не зря во всех арабских книгах его называют «Круглый город», — произнес Николо Каранзано, привставая на передке повозки. За время пути сломанная нога у него зажила достаточно, чтобы опираться на нее во время ходьбы, но все же не так хорошо, чтобы путешествовать верхом. — Ты только погляди! Все здесь выглядит в точности так, как описано у кордовского хрониста ибн Джубайра. Лет двадцать назад он совершал хадж и на обратном пути позволил сделать список со своих пергаментов в библиотеке Палермо. Ученые мужи обычно не могут похвалиться красивым слогом, но сей кордовский богослов описал город так, что я, вспоминая о днях, проведенных в Палермо за чтением манускрипта, узнаю все, что вижу перед собой! Вот внешнее кольцо стен, за ним еще одно — внутреннее, за которым располагается огромная площадь. Там, на площади, стоят дворец халифа, главная мечеть, за ней диван (так они называют свой государственный совет), оружейные мастерские и казармы для войск. Для жителей города входа на площадь нет — четверо ворот, расположенных по четырем сторонам света охраняются сильной стражей и постоянно находятся на запоре. Вокруг города — множество роскошных дворцов, где живет местная знать.

— Очень толково все обустроено, — одобрительно кивнул де Мерлан. — Любая вражеская армия при штурме вынуждена будет сначала тратить силы на осаду внешних цитаделей, затем — на первую стену, потом штурмовать городские кварталы, и, лишь добравшись до внутренних стен, враг может начать настоящую осаду. Но там у них внутри, если я правильно понял то, что рассказал Николо, есть все, что необходимо: вода, продовольствие, жилые помещения и кузница. Да здешний халиф может лет десять сидеть в обороне и со стен поплевывать. Только вот укреплений здесь уже не два — а целых три кольца.

— Ты прав, сир рыцарь, — прикладывая ладонь ко лбу, отозвался мастер Григ. — Мои соотечественники-киликийцы рассказывали мне, что нынешний халиф, аль-Мустансир, в расточительности пытается перещеголять самого Гарун аль-Рашида, покровительствует наукам и усиливает армию. Но почему никто мне не донес, что он затеял постройку еще одной линии укреплений?! Я же еще пять лет назад сговорился с великим визирем дивана, чтобы этот подряд передали именно моей гильдии!

— Стены города крепки, — внимательно оглядывая вырастающие перед ними по мере приближения постройки, добавил Серпен. — Но здесь ведь и помимо этого есть на что подивиться. Поглядите, сколько вздымается ввысь минаретов. И, кроме того, — рыцарь запрокинул голову, — я вижу среди мечетей мусульман и купола христианских храмов!