Рыцарский долг - [10]

— Значит, так, — немного подумав, произнес Робер, — про все это никому ни слова. Сен-Жермен человек прямой, и своим поведением он может спугнуть шпиона. А сами будем его искать…

— А он не попробует снова подсыпать отраву в еду, как это было за день до отъезда? — спросил Жак.

— Вряд ли, — мотнул головой рыцарь. — После того случая все стали очень осторожны. Теперь слуги, допущенные к провианту и стряпне, первыми пробуют то, что подается рыцарям и сержантам. Да и опасаться особо пока нечего. Путь у нас неблизкий, а для одиночки так и вообще смертельный. Да и цель нашей поездки, насколько я понял, не секрет для Фридриха. Кто бы он ни был, этот императорский шпион, — до Багдада он от нас не сбежит. А до того времени, думаю, мы его сможем раскрыть.

* * *

Вторую ночь после выезда из Акры посланники провели в пограничном селении Ар-Рама. Здесь, в отличие от постоялого двора Аббаса, рассчитанного как на франков, так и на сарацин, располагался самый настоящий восточный караван-сарай — большой, шумный, суетливый и разноязычный. Купцы из Мосула и Дамаска везли в земли крестоносцев ткани, пряности и рабов и возвращались с рулонами фландрского сукна, оружием и железной утварью, изготовленной в Ломбардии.

До полудня караван двигался против солнца, вдоль бесконечных фруктовых садов. Волы тянули повозки в непривычном для рыцарей медленном темпе, так что командующий конницей брат Серпен дал команду перевести лошадей с рыси на шаг.

Никто из путников, встречавшихся по дороге, на них особого внимания не обращал — франкские торговцы частенько проникали в эти земли и не были здесь редкостью. А если и находился любопытный караванщик, который с высоты верблюжьего горба начинал с удивлением разглядывать крытые возы, то, наткнувшись взглядом на киликийца, понятливо отводил глаза. Торговые люди этой нации были здесь не редкостью и, по своему христианскому вероисповеданию, предпочитали для охраны своих грузов нанимать латинских солдат.

Когда солнце достигло зенита, Жак увидел огромную, уходящую вниз, цветущую долину, на дне которой сверкала водная гладь Галилейского моря.

— Так это никакое не море, а просто большое озеро, — разочарованно пробурчал Робер, — таких морей и в Шотландии пруд пруди.

— Может, Галилейское море и не так велико, как принято считать, — отозвался мастер Григ, — но для нас, христиан, оно имеет особое значение. Большинство апостолов, учеников Спасителя, были здешними рыбаками, и сам Иисус, перед тем как отправиться в Иерусалим, проповедовал именно в этих землях…

— А вот и первые гости, — перебил киликийца Робер, который, слушая рассказ, по привычке, выработанной годами военных походов, не забывал все это время внимательно оглядывать окрестности.

Снизу по дороге к ним навстречу скакал отряд в полтора десятка легких всадников в открытых остроконечных шлемах, с маленькими круглыми щитами. У каждого из них из-за спины выглядывал колчан, полный стрел. Братья-рыцари, все как один, опустили руки на рукоятки мечей.

— Дайте команду остановить повозки, мессир, — произнес мастер Григ, обращаясь к Сен-Жермену, — я думаю, что смогу все уладить мирным путем.

Караван остановился. Вскоре сарацины приблизились на расстояние в два десятка шагов и выстроились поперек дороги полукругом. Вели они себя вполне мирно — кривые сабли оставались в ножнах, а короткие луки в седельных колчанах.

— Кто здесь старший? — крикнул сарацин, одетый побогаче своих спутников, явно их предводитель.

Мастер Григ тронул поводья и двинулся ему навстречу.

— Я устам Григ из Киликии, — спокойно произнес он, обращаясь к сарацину. — Я вольный каменщик и следую по своим делам. Каким негаданным счастьем я обязан тому, что такой доблестный витязь осчастливил мой скромный караван личной встречей?

— Я эмир Алим аль-Талум, вы находитесь на моих землях, — косясь на мощную грудь Лаврентиус-Павла, произнес сарацин. — Ты не можешь ехать дальше вместе со своими джигитами, если они не правоверные. Отправь их туда, где нанимал. Теперь мои воины будут тебя охранять до самого Дамаска. И если ты будешь щедр, то мы не причиним тебе зла. Мало того, за дополнительную плату вы сможете помолиться у ваших капищ своим трем богам.

Жак не сразу сообразил, что под «тремя богами» сарацин подразумевает Святую Троицу…

— Вот фирман светлейшего султана Дамаска, — в ответ на слова эмира мастер Григ достал из правого рукава пергаментный свиток и покачал у самого его носа большой печатью, висящей на длинном шнурке. — Мой караван движется с его соизволения и имеет право на собственную охрану.

— Эмиром Талума, который вы, неверные, называете Капернаумом, меня поставил сам султан Каира аль-Камил, — горделиво ответил Алим, презрительно косясь на печать. — Я не подчиняюсь бунтовщику из Дамаска, и этот твой фирман — мне не указ.

— Врет, конечно, шелудивый пес, — прокомментировал его ответ Робер, который переводил разговор Жаку и Серпену. — Султаны Дамаска и Каира воюют друг с другом, так что они тут все, поди, вспоминают, кто их сюзерен, в зависимости от того, что в данный момент принесет больше выгоды.

— В таком случае, может, уважаемого эмира устроит другой фирман? — холодно осведомился мастер Григ, извлекая из левого рукава свиток потолще, на котором висела печать размером с маленькое блюдце. — Его мне выдал сам султан аль-Камил.