Рыцари креста - [102]

— Если Дрого не отказал тебе…

Как описать то, что произошло потом? За стеной раздались быстрые шаги, и дверь неожиданно распахнулась настежь. Это была Анна, спешившая сообщить мне о том, что Куино умер. Однако я не слушал ее, потому что дверь ударила по древку копья и я от неожиданности едва не потерял равновесие. Мушид тут же воспользовался этим. Он мгновенно схватил с пола меч и проскользнул мимо наконечника копья, гибкий как тигр под своим белым одеянием. В глазах у меня потемнело, когда сарацин с силой ударил меня в лицо рукой с зажатой в ней рукоятью меча. Падая, я увидел, как его клинок движется в сторону Анны. Я был бессилен помешать ему. Анна упала под тяжестью удара и осталась лежать неподвижно.

Я вскочил на ноги и подбежал к двери. Мушид не стал наслаждаться своей победой и даже не оглянулся посмотреть на плоды своих деяний. Он уже добежал до дальней башни и спускался по лестнице. Я крикнул охранявшему ее варягу, чтобы он остановил сарацина, но было слишком поздно: тот пронесся мимо него и побежал по улице.

Собравшись с духом и приготовившись к худшему, я посмотрел на Анну. Она лежала на спине, глаза ее были закрыты. Крови я не заметил, но это ничего не значило.

Веки ее дрогнули.

— Ты ранена? — еле выговорил я, боясь услышать ответ.

— Его клинок меня даже не коснулся. Что здесь происходило?

Я оставил ее вопрос без ответа, решив отложить объяснения на потом. Сейчас у меня была единственная цель, хотя и безнадежная. Мушид давно скрылся из виду, и к тому времени, когда я оказался у подножия стены, он наверняка преодолел уже половину склона. Тем не менее я отправился в погоню, моля Господа о том, чтобы Он помог мне разыскать оружейника и отомстить ему не только за все совершенное им зло, но и за Анну. Через какое-то время я начал осознавать всю бессмысленность подобных поисков; ноги у меня стали заплетаться, а легкие заныли. Вспомнив о чудесном спасении Анны, я — пусть и поздновато — возблагодарил Бога и поковылял к центру города.

Вновь оказавшись на площади перед собором, я остановился как вкопанный, но причиной тому была не боль в ногах, а огромная толпа, преградившая мне путь. Людей на площади собралось ничуть не меньше, чем утром, и, хотя уже стемнело, все смотрели на человека, стоявшего на ступенях перед портиком. На фоне свечей, которые держали священнослужители, вырисовывался силуэт епископской митры и воздетая вверх рука епископа. В руке был зажат какой-то короткий предмет, завернутый в пурпурную ткань. Если это было копье, то очень небольшая его часть.

Стоило Адемару заговорить, как толпа тут же умолкла.

— Копье найдено!

Все люди на площади — и мужчины и женщины — опустились на колени. Кто-то бился головой о землю, кто-то, плача, простирал руки к небесам, кто-то восторженно славил Бога. На город уже опустились сумерки, но лица людей светились радостью.

— Мы спасены!

33

Как пишет евангелист: «И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его». Признаться, я испытывал некоторую неловкость. Неужели все так просто? Живи я на тысячу лет раньше, признал бы я в Христе Мессию или же вместе с беснующейся толпой призывал бы распять его на кресте как обманщика и самозванца? До прибытия в Антиохию я мысленно представлял себя на стороне апостолов, теперь же моя былая уверенность поколебалась. Действительно ли я стал свидетелем чуда? Произошедшее вполне соответствовало тому, чему нас учили сызмальства: бедный человек, презираемый собственным народом, но любимый Христом, сподобился видения. Он исполнил веление святого, и вот обещанная реликвия обретена в указанном месте. Что может быть очевиднее?

И все-таки меня продолжали одолевать сомнения, ибо мне слишком хорошо были известны людские наклонности. Этот еретик утверждал, что сподобился видения несколькими месяцами ранее, однако он поведал о нем другим только после того, как открылись его преступления и наказание стало неотвратимым. Копье спасло его от костра. Мало того, наши военачальники были рады ухватиться за его предсказание и делали все, чтобы оно сбылось. Когда надежда стала слабеть даже у них — мне рассказывали об этом впоследствии, — не кто иной, как сам Петр Варфоломей спрыгнул в яму и, опустившись на колени, выкопал из земли драгоценную реликвию. Кое-кто говорил, что она больше похожа не на наконечник копья, а на гвоздь кровельщика; другие клялись, что видели на нем капли святой крови. Короче говоря, все видели именно то, во что хотели поверить. Я же пребывал в мучительных сомнениях.

Через неделю-другую после находки копья я поделился своими сомнениями с Адемаром. Видимо, я был не первым человеком, задавшим ему подобный вопрос, поскольку он отвечал на него со знанием дела:

— Святой Августин писал, что существует одно-единственное чудо, чудо из чудес. Это — сотворение мира. Соответственно, все в этом мире чудесно. Знаки и знамения, которые мы приписываем Божьим чудо-творениям, не просто не противоречат природе, но являются ее проявлением. Если нам и представляется, что Бог нарушает естественный порядок вещей, то происходит это лишь потому, что наше понимание этого порядка несовершенно.