Рыцари Гирты - [59]

Принцесса, облаченная в модную длиннополую мантию ярких багровых оттенков с темно-синей и черной блестящей вышивкой на широких рукавах и груди, гордо сидела в седле, уперев руки в бока, строго наблюдала, как солдаты раздают нуждающимся и нищим привезенные из казарм ношенные армейские сапоги. Она чуть подкрасила пряди волос надо лбом в зловещий багровый цвет, с плеча свешивалась все та же кроваво-красная лента. На левой руке темнело запястье, искусно выполненное из серого, хмурого железа и вместе с ее мрачным и как-то по-особенному напряженным выражением ее лица эти праздничные одеяния предавали ей какой-то особенно торжественный и одновременно угрюмый и грозный вид. Было заметно, что все раздражает ее, все не так, все неуместно, все злит, но она пытается скрыть это, сдерживается из последних сил. Люди кланялись ей, она не обращала на них внимания, коротко и безразлично кивала в ответ. По всему было видно, что думает она совсем не о прошедшей службе и не о раздаче милостыни.

— А что не новые? — опасливо глядя на строгого сержанта в седле, но все же нагло, спросил один из голодранцев — худые такие сапоги…

— А чтоб ты их не пропил — доверительно кивнул ему солдат и взялся за плеть — поправь руками и с Богом носи.

Пришла какая-то женщина с тремя детьми, попросила еды. Принцесса Вероника грозно спросила, где ее муж. Получив ответ, что лежит пьяным, кивнула одному из рыцарей решить это дело, тот отправил злого сержанта с плеткой, женщине же купили молока, сыра и большой каравай хлеба. Кто-то просил денег, но никому не давали, ни одной медной монеты.

Подошел, поклонился присутствующим и детектив. Он уже было хотел отойти в сторону, когда принцесса грозно окликнула его таким холодным и повелительным тоном, что тот вздрогнул.

— Борис у себя? — строго и презрительно прищурившись, потребовала она ответа, когда он подошел к ее стремени. Ему стало страшно, показалось, что сейчас она припомнит ему все и ударит его в лицо сапогом и тут же прикажет его зарубить. Он едва сдержался, чтобы не задрожать от леденящего душу прикосновения ее беспорядочных и яростных мыслей. Несмотря на то, что из присутствующих детектив знал еще как минимум двух Борисов, он сразу понял о ком идет речь.

— Я сейчас же, уточню, моя леди… — низким голосом, стараясь не проявить дрожи, с поклоном ответил детектив.

— Ступайте к нему, скажите, что сегодня я желаю у них обедать! — властно приказала она, указывая Вертуре на ворота резиденции владыки Дезмонда.

Детектив кивнул и, быстро поклонившись ей, побежал так, словно ему ударили плетью по спине. Также, как после общения с герцогиней, ускорялись и все остальные служащие и рыцари. Махнув рукой с лентой охраннику поместья, чтоб не задерживал, не стоял на пути, вбежал в ворота, поспешил в дом. Взлетел на третий этаж по широкой каменной лестнице с чугунными литыми перилами и колодцем посредине и застучал в дверь, ведущую в коридор к апартаментам племянника владыки. Как раз со службы вернулся сын маркиза. Тот самый угрюмый, плечистый юноша-оруженосец по виду восемнадцати лет, которого Вертура видел на охоте и в ночь крестного хода рядом с отцом и епископом Дезмондом. Увидев спешащего детектива, он скривился лицом, отстранился, нахмурился как отец, тут же схватился за меч, но после коротких спешных разъяснений проводил его к отцу, вместе с ним вошел в комнаты маркиза.

С грохотом ворвавшись в спальню, без лишних приветствий, Вертура с локтя продемонстрировал ленту.

— Леди Вероника желает, чтобы вы приняли ее и ее свиту на обед! — выпалил он лежащему на кровати в широких полосатых черно-зеленых, какие носят рыцари, штанах и нижней рубахе навыпуск племяннику епископа. Тот отложил книгу в тесненном кожаном переплете, учебник литургического чина и, озадаченно моргая, уставился на внезапных гостей.

— А мэтр Дезмонд благословил? — только и спросил он у Вертуры, но тут же суетливо крикнул сыну — так Елисей, сбегай, посмотри, сколько их там, предупреди кухню и скажи нашим, что сегодня будут трапезничать в соборе! Ну же, быстро!

И когда тот кивнул и, скорчив рожу, вышел и закрыл за собой дверь, нетерпеливо, с ажиотажем, потребовал у Вертуры ответа.

— Она так прямо и сказала? Принять их всех? Сожрут же все… Ладно, черт с ними, лучше бы меня позвали во дворец… — откинулся на огромной пухлой подушке и, чтобы спрятать торжественную и счастливую улыбку, накрыл лицо книгой.

— Борис, похоже, с ее стороны это серьезно — тихо и веско ответил Вертура, задумчиво глядя на двор в окно — она в бешенстве. Я бы с ней не шутил.

— Да я уже понял, что беда. Марк, все, я уже хочу сбежать в Мильду — отнимая от лица учебник и держа его как маску в готовности снова спрятаться за ним, покраснел, запальчиво заявил маркиз — эх. Сэр Колле обещал мне капитана кавалерии… Она сведет меня с ума. Марк, ну зачем вы вообще убедили меня отнести ей эти паршивые цветы, о чем вы думали? Она же… психопатка, буйнопомешанная! Это просто наваждение, это невозможно, невыносимо!

— А вы как будто и не знали? Нет, Борис, вы сами этого очень хотели, добивались всеми силами — холодно и строго, стараясь сдержать переполняющие его сердце эмоции и мысли, ответил детектив, глядя в окно вниз, на кошек, что рядком расселись на крыше конюшни и внимательно смотрели куда-то вниз — и вы обратили на себя ее внимание. Теперь страдайте. Или терпите, потому что теперь она взялась за вас как следует.