Рыцари былого и грядущего. Том 1 - [33]

В его жизни было два самых важных человека: Эврар и Алиенора. И никто кроме Эврара не понял его, когда он всё же развёлся с Алиенорой. Магистр просто и бесхитростно сказал: «Вы поступили, как настоящий рыцарь, ваше величество. Ни один король в мире не смог бы так поступить». Да уж… И ни одна королева Франции, получив развод, не выходила замуж на короля Англии. А у этой единственной в мире женщины как на зло было в личном владении огромное герцогство Аквитанское, ставшее таким образом владением английской короны. Людовик знал, что все вассалы за спиной осуждают его, считая королевский развод непростительным припадком. Только немногословный Эврар был согласен с тем, что честь дороже, чем полкоролевства.

В 1149 году, не успел король выстроить интригу по проведению Эврара на вершину орденской власти, как тамплиеры сами без посторонних подсказок избрали де Бара великим магистром. Тогда только стало ясно, что Эврар вовсе не кокетничал, когда говорил, что не хочет этой должности. Он воспользовался тем, что устав тамплиеров позволял переходить в Орден с более строгим монашеским Уставом и ушёл к цистерианцам, в аббатство Клерво, прославленное духовным наставником тамплиеров Бернаром Клервосским.

Король в очередной раз искренне недоумевал: ну захотел Эврар двинуться по духовной стезе, так ведь мог бы и епископом быть при его-то талантах, или аббатом хотя бы, так ведь нет — простым монахом ушёл. Сколько он уже в аббатстве? Два года? Королю вдруг нестерпимо захотелось увидеть Эврара, и он отправился в Клерво. Надеялся, что посидят, повспоминают. Не получилось. Перед ним стоял босой монах в серой сутане с руками, скрещенными на груди. Лицо его почти полностью было скрыто капюшоном, а взгляд обращён в землю. Король услышал тихий, как будто потусторонний шёпот:

— Самый ничтожный из монахов недостоин разговаривать с королём Франции.

— Здесь нет короля, Эврар. К тебе приехал твой друг Людовик.

— Господь да пребудет с тобой, Людовик.

Брат Эврар присел на маленькую скамеечку под вязом, приглашая короля к тому же. Король знал, что Эврара бесполезно спрашивать о причинах его решения. Тогда о чём? Он обострённо почувствовал, что встречи, на которую он надеялся, не будет. Рядом с ним сидел житель другого мира. Но что-то надо было говорить, раз приехал.

— Как ты, Эврар? Чем занимаешься?

— Молюсь.

— Теперь получается?

— Кажется, ещё хуже, чем раньше.

— Скромничаешь. У тебя всегда всё получалось. Аббату, наверное, помогаешь?

— Да, в меру сил. Дрова рублю. Мне нравится рубить дрова. Братьям будет тепло. Но эти удары… Это, как в прошлом… Кажется, злее меня нет человека.

— Я, во всяком случае, добрее тебя никого не встречал, — король поднялся со скамейки, почувствовав, что донимать Эврара смысла нет. — Прощай, Эврар. Вряд ли увидимся.

— Прощай, Людовик. Точно не увидимся. Я всегда очень любил тебя, брат мой Людовик. Прощай.

Тогда никто из них не мог знать, что бывший великий магистр Ордена Христа и Храма проживёт в Клерво простым монахом долгие 23 года и отойдёт ко Господу в 1174 году. Тогда, расставшись с королём, брат Эврар не думал о том, сколько ему ещё жить, да, впрочем, он и никогда об этом не думал. Недавно Эврар попросил переписать для себя новое сочинение аббата Бернара, которого считал человеком, умеющим молиться, а потому достойным говорить. Эврар наслаждался каждым словом аббата: «В лесах обретёте больше, чем в книгах. Деревья и камни научат вас тому, что не дадут вам учителя. Или вы думаете, что нельзя выдавить мёд из камня, масло из крепчайшей скалы? Да разве горы не источают сладость?».

Но горы, которые видел во сне брат Эврар, по-прежнему источали кровь.

* * *

Едва Андрей успел отодвинуть от себя рукопись, пребывая в полном смятении чувств после прочтения этого «опуса», как на пороге появился загадочный русский рыцарь по имени Дмитрий.

— Прочитал? — заметно смущаясь, спросил он Андрея.

— Пока только первый «опус». Смешное, кстати, слово. Что оно означает?

— По латыни «опус» значит «дело». В средние века так называли разделы литературного произведения. Как тебе показалось? Никому до тебя не давал читать свои опусы. Даже не знал для кого пишу. Нашим всё это и так понятно. А тут — ты. Но я ведь не писатель. Просто мне показалось, что некоторые мысли убедительнее звучат не сами по себе, а в форме художественных образов.

— Так ведь и я не литературный критик. Ничего умного не скажу. А впечатление очень сильное. Для меня всё это совершенно неожиданно. Мощный мужик был этот Эврар. Он на самом деле был такой, или ты просто напридумывал ему всяких достоинств?

— Выдумывать было бы скучно. Да мне бы такого и не придумать никогда. Реальные достоинства средневековых тамплиеров намного превосходят возможности моей фантазии. Эврар де Бар такой и был. Все остальные персонажи тоже подлинные: с настоящими именами и реальными поступками. И в исторических фактах — никаких отклонений. Переход через Кадомскую гору именно так и проходил. Хронисты подробно его описали.

— Но во многом твой Эврар так же для меня непонятен, как и для короля Людовика. Я тоже не понимаю, что значит молиться в смысле особого искусства?