Рыцарь времен протекших... Павел Первый и масоны - [29]

С помощью английского золота, русские дворяне в союзе с масонами убили того, кто впервые после Тишайшего Царя — отца Петра I — снова хотел стать Царем всего русского народа.

Вельяминов-Зернов так описывает поведение русского шляхетства, когда утром 12 марта оно узнало, что ненавистный "тиран" убит:

"...В 9 часов утра на улицах была такая суматоха, какой никогда не запомнят. К вечеру во всем городе не стало шампанского. Один не самый богатый погребщик продал его в этот день на 66.000 р. Пировали во всех трактирах. Приятели приглашали в свои кружки людей вовсе незнакомых и напивались допьяна, повторяя беспрестанно радостные клики в комнатах, на улицах, на площадях. В то же утро появились на многих круглые шляпы и другие запрещенные при Павле наряды; встречавшиеся, размахивая платками и шляпами, кричали им "браво!"

Войска же, бывшие на стороне Павла, встретили появление нового императора угрюмым молчанием.

— Да здравствует император Александр! — крикнул сопровождавший Александра один из заговорщиков, генерал Талызин.

Солдаты хранили молчание.

Зубовы, участвовавшие в убийстве, пытались разъяснить солдатам, почему они должны радоваться смерти Павла.

Но солдаты продолжали молчать. Нового Императора приветствовал криками "Ура!" только подшефный ему Семеновский полк. Когда офицеры говорили солдатам:

— Радуйтесь, братцы, тиран умер.

Солдаты отвечали:

— Для нас он был не тиран, а отец.[32]

"Император Павел, несмотря на всю свою строгость и вспыльчивость, любил солдата — и тот чувствовал это и платил царю тем же. Безмолвные шеренги плачущих гренадер, молча колеблющиеся линии штыков в роковое утро 11 марта 1801 года являются одной из самых сильных по своему трагизму картин в истории русской армии" (А. Керсновский. История русской армии. Ч. I, стр. 157).

"Раньше гвардию очень легко было привести в состояние крика и марша. Это свидетельствует об инертности солдатских масс, — им было, приблизительно все равно, что происходит на верхах. Водка и вера в непогрешимость своих офицеров выводили их из инертности. В убийстве Павла I — совсем другое. Заговорщики знали, что солдаты любят императора и больше всего боялись, как бы они не пришли ему на помощь. При самом злодеянии, мы видим, что двое камер-гусар, стоявшие у входа в спальню государя, отказываются пропустить сиятельных убийц, за что один из гусар платит жизнью. Семеновцы, заслышавшие шум, спешат на выручку и подняли бы на штыки всех, кто посягнул на государя, если бы Палену, лживыми заверениями не удалось остановить их".[33]

"...Публика, особенно же низшие классы, — пишет в своих воспоминаниях полковник Саблуков, — и в числе их старообрядцы и раскольники, пользовались всяким случаем, чтобы выразить свое сочувствие удрученной горем вдовствующей Императрице. Раскольники были особенно признательны Императору Павлу, как своему благодетелю, даровавшему им право публично отправлять свое богослужение и разрешавшему им иметь свои церкви и общины".

"Достойно особо отметить, что староверы тоже любили его и считали истинно русским царем. Идеи, всеединства, царя для всех, как раз и навлекли на него особую ненависть "екатерининских змей", воспитанных на своей исключительности и презрении к другим сословиям".[34]

Во многих старообрядческих семьях вплоть до революции, в красном углу, над иконами, часто можно было увидеть портрет Павла I.  

III

Кто был заинтересован в убийстве Павла I, кроме масонов и Англии, ясно показывает поведение Александра I после восшествия его на престол.

"Александр I, — пишет проф. Зызыкин, — актом 2 апреля 1801 года, т. е. через четыре недели по восшествии на престол, до установления Негласного Комитета, восстановил жалованную грамоту дворянству, показав этим, кому нужна была более всех перемена царствования в пользу молодого неопытного Великого Князя, обязанного тем, которые возвели его на престол, совершенно так, как было при дворцовых переворотах в 18 веке. Не в этих ли мерах в пользу крестьянства крылась причина муссированного сумасшествия Павла".

И дальше: "Получилось повторение того, что было при Екатерине Второй, когда она дала эту грамоту дворянству, будучи обязанной ему престолом, а позже Александр Первый утвердил ее, не обсудив даже в Негласном Комитете, будучи обязан престолом заговору".[35]

Известный историк Великий Князь Николай Михайлович пишет, что "дворянство было всегда ненавистно Александру, а корень ненависти к нему связывался не с крепостным правом, а с ролью дворянства в событии 11 марта, не забытых Государем в течении всей его жизни."[36]

"Павел I погибает в борьбе. Но в гибели его уже ясно различимы новые элементы. Никто из участников злодеяния 11 марта 1801 года не делает карьеры на этом, как это полагалось по канонам 18-го столетия. Злодеи, действительно не понесли заслуженной кары. Им удалось спровоцировать наследника, будущего Имп. Александра I, на косвенное прикосновение к заговору. Он выслушивал речи Палена о "возможных больших событиях", с намеками на отречение императора Павла, и не доложил об этом своему отцу, как это следовало бы. Взойдя на престол, молодой, впечатлительный государь, остро переживавший свою ошибку, не нашел в себе сил покарать злодеев. Пален был сослан в его родовое имение, остальные заговорщики продолжали службу, но в обществе они отнюдь не были на положении героев. Пушкин, по свойствам своей байронической натуры, не любивший Павла I-го, все же, об убийцах его, отзывается презрительно, как о людях полупочтенных. Все они остались на положении Орлова, выставленного впереди гроба своей жертвы, на всероссийское позорище."