Рыцарь с железным клювом - [61]

Мишка на минуту примолк, посасывая сигарету, а Кошмарик тем временем вопросик вставил:

— Да кто же это мог быть? Кто выручил тебя? Рыбаки какие?

Мишка вздохнул, да так печально, словно у него попросили сто рублей взаймы:

— Если бы рыбаки! Я бы тогда здесь не торчал...

— А кто ж тогда? — не унимался Ленька.

Но Мишка, не отвечая прямо на вопрос Кошмарика, продолжал рассказывать:

— Очнулся я то ли в пещерке какой-то, то ли в землянке. Ничего не понимаю, но чувствую, что жив, а это — главное. Раздетый я лежу, под какой-то телогрейкой, а надо мной две рожи наклонились, лысые... то есть под нулевку стриженные.

— Вот так-та-а... — ни к месту воскликнул Кошмарик, точно последняя деталь поразила его сильней всего. — Уж не зэки ли?

Тут Мишка неожиданно для ребят всхлипнул, провел тыльной стороной ладони по шишковатому носу и сказал:

— Точно, зэки, беглые!

Володю сообщение это обожгло, как кипятком. В голове завертелись шестеренки воспоминаний, потом вдруг остановились, и явился готовый вывод: «Да ведь это те самые заключенные, что из лагеря бежали и часового убили перед этим!» И Володя, не слушая продолжения Мишкиного рассказа, взволнованно заявил:

— У них еще автомат должен быть! Видели вы у них автомат?

Не только Мишка, но и Кошмарик посмотрел на Володю с немалым удивлением, а Поганкин даже с подозрением.

— Ленька, — обратился он к Кошмарику, — я кореша твоего не знаю, познакомил бы... Он случайно не в милиции работает? Больно много знает...

Володя с ужасом осознал, что сболтнул лишнее — нужно было исправлять! А Ленька тем временем говорил Поганкину:

— Да что ты, какой он мент! «Лагерный» он, из «Зеркального», Володькой зовут. Наш человек!

— Ну ладно! — нехотя поверил Мишка, но на Володю посмотрел-таки недоверчиво. — Про автомат-то он откуда знает? Да, правильно — потом увидел я у них этот автомат...

— Вона они какие! — присвистнул Кошмарик. — Видать, конвойного хлопнули, а то откуда им автоматик заиметь?

Мишка отвечал хмуро:

— Не знаю откуда! Мне на это наплевать, я не прокурор. Но ребята они на самом деле матерые, и спасли они меня не потому, что сильно за меня переживали, а оттого, что нужен им был свой человек на воле...

Мишка замолчал, подвигал кадыком, сглатывая слюну, — тяжко ему было говорить, но он все-таки продолжил:

— В общем, сказали они мне потом так: мы тебя от смерти спасли, помоги и ты нам.

Снова влез нетерпеливый Ленька:

— Да чем ты им помочь-то мог? Велика шишка!

— Невелика, да помог, — отвечал Мишка. — Во-первых, нужна им была лодка. Ведь они, из лагеря бежав, по льду на остров перешли, догадываясь, что как лед сойдет — а он скоро и сошел, — то след их затеряется. Тут они угадали верно. А вот обратно на берег перейти по воде им невозможно было. Здесь километра с полтора до любого берега, а один из них почти что плавать не умеет. Вот и отправили они меня за лодкой вплавь, я им ночью и пригнал свою...

Кошмарик усмехнулся:

— Удивляюсь я, как это зэки тебя на берег отпустили! Ведь ты же мог не за лодкой отправиться, а прямо к участковому. А то и по телефончику просто — бряк-бряк, приезжайте, забирайте. Логично?

— Дурак ты еще, Ленька, — серьезно сказал Мишка. — Набитый дурак и жизни не знаешь. Разве мог я их предать после того, как они меня из проруби вытащили да выходили потом? Отпустили и даже слова честного не взяли. Сказали, правда... что, если настучу, то и на том свете разыщут.

— Вот-вот! — весело сказал Кошмарик. — С этого бы и начинал, а то спасителей предавать, и все такое прочее!..

— А ты как думал? — снова вздохнул Мишка. — Мне жизнь дорога еще, к тому же мать у меня, ей в старости поддержка нужна...

— Значит, знала она обо всем? — спросил Ленька. — Видела тебя живым?

— А как же! Я по ночам частенько к ней ездил. Для корешей одежды навозил, а то ведь у них одни ватники зэковские были. Харч тоже... Они здесь, правда, не голодовали: рыбку кой-какую ловили, лося молодого бацнули — сожрали.

— Так это мы лосиный скелет видели? Здесь, в лесу... — припомнил Володя то, как наткнулись они позавчера на обглоданные кости.

— Наверно, — кивнул Мишка. — В общем, корешей этих я отблагодарить сумел. Пусть катятся. Завтра отваливают они совсем отсюда. Посидели, говорят, и буде — не век же сидеть. Думают, что за два с лишним месяца бросили уж их искать. А у меня совесть чиста: зэк — он ведь тоже человек и человеческого обращения заслуживает. Я уж сдружился с ними — отличные ребята, сердечные. Нож мне подарили с наборной ручкой. Даже расставаться жаль...

Кошмарик понимающе покачал головой, но вопрос снова был у него наготове:

— А вот что мне теперь скажи — зачем ты нас в лес увел, для чего высматривал, чем мы занимаемся? Что, по земляку соскучился? Историю своей дружбы с зэками рассказать хотел?

Мишка зло затоптал окурок.

— Дундук же ты, Кошмарик! Плевать мне на то, что вы там в овраге делали! Я, можно сказать, уберечь тебя хотел... от беды. Вы, милые мои, неподалеку от землянки нашей возились, и кореши мои возню вашу учуяли, хотели было сами пойти да разобраться. Сам додуматься можешь, если масло в голове не кончилось, как бы они с вами разбираться стали: хлопнули бы — и порядок. Им терять нечего. Только я сказал им, что сам пойду да посмотрю, кто там шурует. Подполз и вижу, что это ты, Кошмарик, в яму по уши залез и лопатой машешь, как на Днепрогэсе вроде тебя придурки махали. Хотел было подойти, да ты меня увидел и побежал. За утопленника, что ли, принял? — И Мишка хохотнул, а потом добавил лукаво как-то: — Уж не самолет ли немецкий там раскапывал, скажи?