Рыцарь с железным клювом - [60]

А Кошмарик, не слышавший крика, не видевший головы, появившейся над откосом оврага, тоже звал Володю:

— Ну чего ты там застрял-то? Скорей давай!

— Лёнь... — немеющим языком позвал Володя, — посмотри-ка...

— На что смотреть-то? — вылез, однако, из раскопа Ленька и тотчас же увидел того, кто так напугал его позавчера.

А крик незнакомца раздался снова, и теперь уже можно было различить негромкое: «Сюда идите! Ко мне!» И даже рядом с головой поднялась его рука и взмахнула так, как машут, приглашая подойти.

— Ой, это Мишка, Мишка! — заговорил Кошмарик почти так же нервно, как и в прошлый раз, принимая Поганкина за утопленника. — Да что ему надо?!

Кошмарик выскочил из раскопа, как-то суетно стал топтаться на месте: то хватался за веревку, то за лопату и все приговаривал: «Да что ему надо?! Да что ему надо?!» А между тем «покойник» все звал и звал ребят, подманивая их рукой. Володя смотрел на Мишку тоже со страхом, но он отчего-то понял, что непременно нужно пойти к зовущему Мишке.

— Давай пойдем к нему! — превозмогая страх, сказал Володя. — Он что-то хочет нам сказать...

— Ты что?! Ты что?! Разве можно? — залепетал Кошмарик. — Заманит, заманит, а там хлопнет нас, хлопнет!

— Пойдем! — уже приказал Володя. — Чего боишься? У нас же пистолет...

Упоминание пистолета произвело на Леньку действие ободряющее. Он попытался улыбнуться, быстро наклонился, поднял моток веревки и надел ее себе на шею, а в руки взял лопату. С этим снаряжением он имел довольно бравый вид, что еще сильнее успокоило его. А Мишка то махал рукой, то звал приятелей, и мальчики, точно загипнотизированные этим зовом, полезли по скату оврага.

Поднявшись наверх, они, к удивлению своему, Мишки там не нашли изумленные, остановились в растерянности, как вдруг его тихий зов послышался уже со стороны ближайших кустов, и снова мелькнула его рука. Мальчики пошли к кустам, но, подойдя, Поганкина не увидели и там — его сухопарая, какая-то сутулая, едва не сгорбленная фигура виднелась между сосен метрах в двадцати пяти. А он все махал рукой и звал.

— Вот дьявол! — трясущимся голосом сказал Кошмарик. — Заманивает! В лес заманивает! К ловушкам каким-нибудь, на колья! Нельзя идти дальше пропадем!

— Пойдем! — сказал Володя, очертя голову стремившийся вперед, чтобы узнать скорее все...

— А может, стрельнуть по нему, а? — несмело предложил Кошмарик, но Володя уже шел вслед за Мишкой, не сводя с него глаз.

Так и шли они по лесу с четверть часа. Мишка — впереди, то и дело останавливаясь и подманивая ребят, Володя — метрах в тридцати от него, а Кошмарик — сзади, то и дело обращаясь к Володе с просьбами остановиться и бежать отсюда, потому что это и не Мишка вовсе, а оборотень, уводящий их на погибель.

Вдруг Мишка куда-то пропал из виду. Володя стоял и крутил головой, не понимая, как мог исчезнуть человек. Но Поганкин явился внезапно из-за кустов, рядом с которыми остановились мальчики, и сказал:

— Все, робя, дальше не пойдем — здесь остановимся...

Володя с широко раскрытыми глазами смотрел на таинственного Мишку Поганкина, утонувшего в ледяной воде озера в День Победы и так напугавшего их. Это был долговязый парень, сильно похожий на свою мать узким, каким-то лошадиным лицом, небритый, с длинными патлами, падавшими на плечи, в ватной затасканной телогрейке, в которой был, наверно, в минуту своего «утопления».

— Ленька, табак-то у тебя найдется? — с сильной просьбой в голосе сказал Поганкин, и эта человеческая фраза сразу успокоила Кошмарика, да и Володю тоже — утопленнику табак навряд ли понадобился.

Кошмарик вынул пачку сигарет, протянул их Мишке, не забыв, по обыкновению, сказать: «„Данхил“, настоящие», сам вытащил сигаретку, и они закурили. Мишка молчал, только глубоко затягивался дымом, и лицо его при этом становилось еще уже. Никто не мог начать беседу.

— Ты чего от меня вчера сиганул? — просто спросил Мишка.

— А за покойника тебя принял, — так же просто отвечал Кошмарик. — А ты, видать, не потонул, а так, дурочку валяешь. От работы, поди, хиляешь? А?

Было видно, что Мишка обиделся. Зло сверкнул глазами и сказал, сморкнувшись пальцами:

— Тебе бы так похилять! Еле живой остался...

— Кто ж тебе помог тогда? Ангелы небесные?

Мишка криво осклабился и сказал:

— Не дай Бог тебе тех ангелов увидеть... Я тебя вообще-то затем и позвал... — Было видно, что Поганкину трудно решиться и рассказать все то, ради чего он и позвал ребят. — Ладно, расскажу спервоначалу. Дай-ка мне еще сигаретку. — Снова жадно закурил и начал рассказывать: — Я тогда, дурак, на самом деле под газом был, когда на лед полез. А что, ходил же раньше в мае — ничего! А тут до острова маленько не дошел, как подломился подо мною лед — сразу в воду, и будто кипятком обожгло. Жуть вода! Но я за льдину-то цепляюсь, жить охота, благим матом ору. Да разве ж меня услышат? А кто и услышал, так рукой махнул — своя рубашка ближе. Вот я уже изнемогаю, пальцы от холода задеревенели, за лед держаться уж не могут. Вдруг слышу, будто кто-то голос свой подал, только не с берега, а от острова. Глянул я в ту сторону — кто-то ползет ко мне. Вот подполз, за руку схватил и тащит меня на лед. Долго эдак со мной возился, но вытащил-таки и поволок...