Рыцарь пяти королей - [18]
Тем не менее именно в этот период становления карьеры Уильям развил некоторые аспекты мастерства, которые позднее выделили его из общей массы, способности, давшие ему возможность подняться по карьерной лестнице до самого верха и стать выдающимся воином. Поэтому разумно предположить, что он не все время ел и спал, и пусть даже подробности его преображения из необученного мальчишки во взрослого рыцаря неизвестны, в общих чертах можно понять, чем он занимался[7].
Обучение Уильяма в Нормандии не ограничивалось одними только изнурительными военными тренировками, но включало приобретение самых разных навыков. Как и любому отпрыску благородного рождения, Уильяму следовало уметь вращаться в аристократическом обществе, усвоить этикет англо-норманнской военной культуры, понять ее нюансы. Центром активности любого аристократического общества – и замок Танкарвиль не исключение – был большой зал. Там каждый день собирались домочадцы для приема пищи, которую оплачивал и обеспечивал лорд, как знак своего великодушия и заботы. Такие собрания могли быть многолюдными и очень шумными. Нередко зал бывал забит мужчинами, женщинами и животными (на собак, хищных птиц и даже лошадей в зале смотрели благосклонно, а свиней и кошек не любили). В такой обстановке Маршал пользовался некоторыми привилегиями. Биограф утверждал, что Уильям ел те же блюда, что его господин, – это все равно что сидеть за столом для почетных гостей.
Интересный трактат о манерах, датированный концом XII века – Daniel of Beccles, Booek of the Civilized man, – дает некоторое представление о том, какое поведение ожидалось от знати в большом зале. В этом публичном руководстве предусматривались внешние приличия. Знатных людей предупреждали, чтобы они не причесывали волосы в зале, не чистили ногти, не чесались и не искали вшей. Как правило, не надо было снимать обувь, и следовало избегать мочеиспускания, если, конечно, ты не лорд и не находишься у себя дома. Тогда это допустимо.
Процесс совместной еды требовал особого этикета. За двести лет до повсеместного распространения вилок в качестве главного столового прибора использовали нож. Еду подавали на стол в больших блюдах, потом брали оттуда и помещали на личную тарелку, причем если человек желал показаться вежливым, то брал куски двумя пальцами – большим и указательным. Трактат Бекклеса советовал знатным господам за едой сидеть прямо, не класть локти на стол и смотреть в лицо старшему по рангу. Считалось неприличным говорить с полным ртом, ковыряться в зубах или носу. Культурным людям, если им надо было сплюнуть, следовало отвернуться от стола, а чтобы рыгнуть, надо было посмотреть в потолок.
Уильям, принадлежавший к аристократическому сообществу, питался лучше и разнообразнее, чем многие его современники, хотя основу его рациона составляли хлеб грубого помола, яйца, сыр и простые овощи, вроде гороха и бобов. Все пили эль, поскольку процесс ферментации убивал бактерии, и эль был безопаснее сырой воды. Вино тоже являлось популярным напитком. Аристократ такого уровня, как владелец Танкарвиля, мог позволить себе регулярно подавать на стол мясо – баранину, свинину, говядину и цыплят – и рыбу. Все это ели с остро пахнущими соусами, которые очень любили средневековые кухарки. Для них использовался шалфей, чеснок, горчица, кориандр, а также перец, мускатный орех и шафран.
Помимо приобретения некоторого опыта в большом зале, Уильям в подростковом возрасте получил урок средневековой моды. Учитывая провинциализм средневекового общества, модные тенденции в одежде и прическах менялись медленно, но тем не менее стили входили в моду и выходили из нее. Ключевыми элементами гардероба мужчины благородного происхождения были чулки из шелка или шерсти, рубашка – часто с отсоединяемыми рукавами, а также разные накидки, или сюрко (иногда отделанные мехом), которые надевали на улицу. Поверх всего – плащ или мантия. Популярные пристрастия того времени касались всего – от узости и цвета рукавов до длины плаща и плотности прилегания обуви. Периодически в моду входили такие узкие сапоги, что их стоило большого труда натянуть. Как это делают богатые и могущественные во все времена, европейская знать XII века использовала одежду как показатель статуса, отдавая предпочтение дорогим тканям редких цветов. Во время жизни Уильяма Маршала стало в высшей степени популярным для лордов и целых семейств носить на публике отличительные цвета, и очень скоро эта тенденция породила своеобразную форменную одежду для mesnie – яркий заметный символ коллективной идентичности.
Волосы в средневековом мире тоже были показателем статуса и идентичности. Несколькими веками ранее представителей королевской франкской династии Меровингов почитали за удивительную длину волос, а монахи использовали тонзуру – выбритое место на макушке, чтобы указать на свою принадлежность к церкви. Когда Вильгельм Завоеватель в 1066 году вторгся в Англию, у норманнов бытовала мода выбривать большую часть затылка – этот отличительный стиль можно видеть на гобелене из Байё. Веком позже появилась мода на прямые проборы, оставлявшие лбы скандально открытыми. К 1160-м годам моду начала устанавливать новая Анжуйская династия. Говорят, Генрих II предпочитал простые короткие стрижки. Большинство англо-норманнских и анжуйских современников Уильяма были чисто выбриты, хотя некоторые носили усы. Многие считали безбородое лицо показателем франкской идентичности. Ходили слухи (от крестоносцев), что мусульмане брили бороды, стараясь замаскироваться под франков. И вроде бы некоторые чересчур обросшие крестоносцы, отказавшиеся бриться во время затянувшейся осады,
