Рыцарь пустыни. Халид ибн ал-Валид. Крушение империй - [33]

У 'Али как раз хватило времени на то, чтобы поднять свои меч и щит и подготовиться к новой атаке. Нанесенный обезумевшим от гнева Великаном удар был самым мощным за весь поединок. Его меч расколол щит Али, но при этом потерял и силу, и скорость удара, лишь слегка поцарапав 'Али висок. Рана была слишком незначительной, чтобы причинять беспокойство 'Али. Не успел Великан вновь занести свой меч, как Зу-л-факар сверкнул в лучах солнца и его острие вонзилось прямо в горло Великана. Из раны фонтаном брызнула кровь.

Мгновение Великан стоял неподвижно. Затем его тело закачалось так, словно он был пьян. А потом он шумно рухнул лицом вниз и застыл недвижимо.

Земля не содрогнулась от падения этого огромного тела. Земля слишком велика. Но холм Сал' содрогнулся от крика Аллаху Акбар, вырвавшегося из глоток 2000 мусульман. Эхо разнесло этот торжествующий крик по долине, а затем он смолк в тишине пустыни.

* * *

Потом отряд мусульман напал на шестерых оставшихся курайшитов. В последовавшей битве на мечах был убит еще один курайшит и пострадал один из мусульман. Через несколько минут курайшитский отряд развернулся и поспешно убрался за ров. Перепрыгивая через ров, 'Икрима выронил копье, на котором поэт Хассан написал уничижительное стихотворение. Человек по имени Науфал ибн 'Абдаллах, двоюродный брат Халида, не сумел преодолеть ров и упал в него. Он еще не успел подняться, когда к границе рва подбежали мусульмане и закидали его камнями. Науфал стенал: «О арабы! Воистину, лучше смерть, чем это!»[57 Ибн Хишам: т. 2, с. 229; Вакиди: Магази, с. 295.] И тогда Али смилостивился над ним и, спустившись в ров, отрубил ему голову.

Затем отряд мусульман вернулся в лагерь, а на том месте, где враги перешли через ров, была выставлена усиленная стража.

На следующий день после полудня ко рву подъехал со своим отрядом Халид, намеревавшийся преуспеть в том, что не сумел сделать 'Икрима. Он попытался пересечь ров, но на сей раз мусульманская стража вовремя заметила его и успела как следует подготовиться, чтобы не дать ему осуществить свое намерение. Лучники обменялись градом стрел, и при обстреле были убиты один мусульманин и один курайшит, но Халид не смог преодолеть ров.

Поскольку на данный момент противник оказался слишком силен, Халид решил прибегнуть к военной хитрости. Он отвел свой отряд назад, словно раздумал перебираться через ров, и поставил его на некотором расстоянии ото рва. Мусульмане попались на удочку и, подумав, что Халид отказался от намерения перебраться через ров, отошли назад и предались отдыху, ожидая наступления ночной тишины и покоя. Внезапно Халид и его отряд галопом поскакали ко рву, и, прежде чем мусульманская стража сумела вернуться на свои позиции, нескольким курайшитам во главе с Халидом удалось преодолеть ров. Но они не успели отъехать ото рва, когда мусульмане вновь сомкнули свои ряды и удержали Халида на том маленьком пятачке у рва, который он захватил. (См. карту 3.) Халид делал все, чтобы прорвать оборону, но сопротивление мусульман было слишком сильным, и его действия не увенчались успехом. Между курайшитами и мусульманами из сторожевого отряда завязался рукопашный бой, в ходе которого Халид убил одного мусульманина. Здесь был и Свирепый, тем самым копьем, которым он сразил Хамзу при Ухуде, и в этой заварушке у рва он убил еще одного мусульманина. Вскоре, впрочем, увидев всю безнадежность положения, Халид вышел из боя и отошел за ров. Это было последнее крупное боевое действие в битве у Рва.

В течение двух последующих дней не было иных действий, кроме периодических обстрелов из луков, которые не причинили урона ни одной из сторон. К этому времени у мусульман кончилось продовольствие, однако их мужество подкреплялось отчаянием, и они были преисполнены решимости умереть от голода, но не сдаться ненавистным неверным. В лагере союзников разгорались страсти, а боевой дух падал. Все понимали, что поход, который, как все верили, должен был завершиться блестящей победой, окончился поражением. Повсюду был слышен ропот, а еще хуже было то, что никто не мог указать выход из сложившегося положения.

Затем в ночь на вторник 18 марта в окрестностях Медины началась буря. Холодные ветры обрушились на лагерь союзников и неистовствовали по всей долине. Температура резко понизилась. Лагерь союзников больше подвергся воздействию стихии, чем лагерь мусульман, и казалось, что буря мстит союзникам. Она загасила костры, расшвыряла котлы для варки пищи, унесла шатры. Союзники сидели, завернувшись в одеяла и накидки, ожидая, когда ненастье закончится, но буря продолжала свирепствовать над ними.

Абу Суфйан не выдержал. Он с трудом поднялся на ноги и, пытаясь перекрыть рев бури, крикнул своим людям: «Это неподходящее для нас место. Люди и животные сильно пострадали от стихии. Бану курайза оказались свиньями и обезьянами и предали нас в трудный час. Буря уничтожила наш лагерь, загасила наши костры, снесла наши шатры. Давайте возвращаться в Мекку. Знайте, я — возвращаюсь!»

Произнеся речь, Абу Суфйан вскочил на верблюда и тронулся в путь, сопровождаемый своим людьми, надеясь на то, что им удастся уехать от бури. Но демонам бури было суждено преследовать его на протяжении всей ночи. К этому времени гатафаниты узнали о поступке курайшитов, стало известно об этом и другим племенам. Без дальнейших отсрочек они оседлали своих верблюдов и направились к своим поселениям и пастбищам. Позади курайшитского войска ехали Халид и 'Амр ибн ал-'Ас со своими отрядами всадников, выступая в роли арьергарда на случай, если мусульмане выйдут из Медины и попробуют помешать движению курайшитов. На обратном пути в Мекку во главе войска ехал раздосадованный и разочарованный Абу Суфйан. Неудача тяжким бременем лежала на его сердце.