Рыцарь-призрак - [19]

— Йон! — услышал я, как зовет меня Альма Поппельуэлл, и на этот раз ее басу не пришлось пробиваться ко мне сквозь черный туман, как будто с другой планеты. — Йон!

— Мы здесь! В саду! — воскликнул я в ответ, удивившись, что мой голос снова звучит вполне сносно.

Когда мы подходили к дому, у Эллы дрожали коленки точно так же, как у меня.

— Йон! Тебе звонит мама! — крикнула нам Альма навстречу. — Не могу поверить, что вы оба были в саду! Вы видели туман? Спрашивается, что вы там такое в саду подожгли!

Мы с Эллой быстро переглянулись. Мы были убеждены, что все случившееся с нами можно было прочесть у нас на лице, но Альма изумилась лишь по поводу листьев у Эллы в волосах и мокрой земли на моих штанах.

— Там были две собаки, — сказал я, — весьма мерзкие животные. Но мы их прогнали.

— Собаки? — Альма бросила тревожный взгляд в сад. — О да! Иной раз они гоняют уток в пруду, а потом перепрыгивают через стену. Я считаю, нужно действительно запретить спускать их в парке с поводка. Подойди к телефону в бюро, Йон. Элла может тем временем попробовать пудинг, который я приготовила.

Пудинг. Разговор по телефону с мамой… Жизнь и правда продолжалась.

После всего, что произошло, было весьма странно отвечать на вопросы вроде: «У тебя уже появились новые друзья?» или «Как там еда?» «Мама, — хотел я вместо этого спросить, — ты в курсе, как опасно твоему сыну находиться в Солсбери?» Но я от этого удержался. Лонгспе послал Стуртона ко всем чертям, и все было хорошо.

Судя по голосу, мать была счастлива. Правда, ее единственный сын только что едва-едва спасся от лорда-призрака, потому что она отправила его в самое опасное место, какое только есть для членов нашей семьи, но она распространялась об отпуске с Бородаем и о том, как он мил с моими сестрами. Плевать. Мне было на все наплевать. Просто я радовался, что остался в живых и что с Эллой ничего не случилось. И что всем страхам теперь пришел конец.

— Йон? Что ты на это скажешь?

Ой, я что-то пропустил!

— Скажу — по поводу чего?

— …что мы вдвоем мило проведем выходные! Я приеду в пятницу и пробуду до вечера воскресенья. Ты ведь знаешь, у нас в доме полно строителей, так как Мэту срочно требуется бюро, иначе я бы тебя, конечно, с большим удовольствием забрала сюда. Но ты ведь тоже считаешь, что будет лучше, если мы пару дней побудем наедине? Мы могли бы съездить в Стонхендж, погулять, поужинать на старой мельнице. Когда мы смотрели школу, у нас было времени всего несколько часов, но на этот раз мы могли бы, например, послушать пение на вечерней мессе в соборе! Я еще ни разу не была вечером в соборе, это, наверное, чудесно… как ты думаешь?

— Наверняка, — пробормотал я и вдруг почувствовал, как ужасно я по ней скучаю.

Мне захотелось рассказать ей обо всем, что со мной в последнее время произошло (пусть даже я был почти уверен, что она не поверит ни единому моему слову). Я хотел познакомить ее с Ангусом и Стью и с Эллой, да, особенно с Эллой, хотя… наверное, эта идея была не такая уж и хорошая. Матери бывают страшно неловкими, когда им представляешь друзей. Прежде всего если это девочки. Но внезапно у меня мелькнула другая мысль. Минуточку. Она и не могла приехать! Ведь она — из Хартгиллов, как и я! «Ну и что из того? — спросила наиболее рассудительная часть моего существа. — Стуртон мертв, его нет, он рассеялся, или как там это еще у привидений зовется. Наваждение миновало. А кроме того… разве Цельда не сказала, что он подстерегает только мужчин Хартгиллов?»

— Йон?

Я уставился на телефон.

— Да… мама, я слушаю.

— Хочешь, я приеду?

— Ясное дело. — Коль скоро за ней не потащится Бородай…

Расслабься, Йон Уайткрофт! Наваждение миновало. Больше никаких мертвых убийц, никаких черных собак. Единственная загвоздка, оставшаяся еще в твоей жизни, носит бороду; но мама говорит, что она его с собой не возьмет. Я посмотрел себе на руку. Она была в крови. Я ободрал ее об стену.

Элла просунула голову в дверь. В руке у нее было две кружки с горячим какао. Альма варила очень хорошее какао. Пудинг удавался ей меньше.

— Я перезвоню в понедельник, — сказала мать. — Как только решу, с каким поездом приеду. Тебе что-нибудь привезти?

— Что-нибудь вкусненькое, — промычал я, все еще изучая покорябанную руку. — Шоколадку, лакрицы, леденцы…

Все это было в королевстве Поппельуэллов под запретом, но об этом я ей сообщать не обязан. Может быть, Ангус одолжит мне одну из своих мягких игрушек, чтобы было где припрятать запасы.

Элла подняла брови, услышав мой перечень. Лакрицы и леденцы она ненавидела — что, естественно, мне было на руку. В одиннадцать лет нет ничего хуже, чем иметь друзей, любящих те же сладости, что и ты.

Альма разрешила Элле остаться на фильм, который показывали в комнате общего пользования. Это был какой-то древний фильм ужасов, где привидения напоминали бродячие простыни и не были в состоянии напугать даже второклашку. Но Элла и я ни разу не засмеялись. Мы сидели бок о бок и пытались вычеркнуть из памяти привидений, которых встретили в саду. Хотя нам обоим было ясно, что об ужасе, нами испытанном, мы будем помнить даже тогда, когда станем такими же старыми, как Цельда.