Рыцарь пентаклей - [35]

Найти дорогу не составило труда, и очень скоро Орди вместе с людьми оказался на том же самом пятачке. Здесь было очень тихо, но тишина выдавала присутствие множества настороженных ушей.

— Давай, — юноша кивнул ближайшему охраннику — судя по лихо закрученным седым усам, бывшему гренадеру.

Он развернул бумажку, откашлялся и зачитал:

— Юные друзья!.. — от зычного голоса ветхие стены едва не рухнули. Орди, стараясь действовать незаметно, прикрыл ладонью одно ухо. — Лорд Ординари приглашает всех вас прийти на улицу Старого Камня! Там вас ждут крыша над головой, еда и обучение! Никаких телесных наказаний! Никаких молитв! После пяти лет ученичества каждый из вас может получить работу в Цеху…

— Ага! А в задницу целовать будут? — из окна высунулась белобрысая голова.

Стражник усмехнулся.

— Нет. В задницу — не будут. Но и тебя не будут заставлять никого целовать.

— Проваливайте! — другая голова в другом окне. — Не нужен нам никакой лорд Ординари! Кто он вообще такой?

— Лорд Ординари — такой же бывший оборванец, как и ты! — усач покосился на Орди. Тот махнул рукой — мол, всё в порядке, оборванец и есть. — И он хочет помочь вам стать достойными гражданами.

— То есть, ваш лорд Ординари был таким, как мы, а затем разбогател? — спросила первая голова.

— Именно.

— А вам не кажется, что, раз уж лорд Ординари стал лордом Ординари, то мы уже сейчас на правильном пути?

Юноша громко захохотал.

— Ладно, достаточно, — он положил ладонь на плечо охраннику, который начал закипать. — Мы оставим вам кое-что в знак доброй воли, — обратился Орди к детям. — Если хотите, можете просто прийти и посмотреть, что да как. Не понравится — держать не буду, но учтите, что свободных мест немного. Думаю, быстро найдутся те, кто не хочет голодать, спать на земле, воровать и умереть в тюрьме в пятнадцать лет.

Стражники опустили мешки на землю и попятились, Орди развернулся и зашагал в переулок.

А спустя день на улицу Старого Камня, к крепкому двухэтажному дому, в котором ранее располагалась таверна-гостиница, потянулись первые дети. Сытые, одетые во всё новое и с полюбившимися игрушками, — содержимое мешков Орди, к счастью, дошло до адресатов. Отец Иоанн и Мать Иоанна принимали будущих воспитанников, мыли, стригли, выводили вшей, определяли в комнаты и находили занятие.

Не прошло и недели, как вся банда, насчитывавшая пару десятков детей, дружно перекочевала в новый приют и втянулась в работу и учёбу. Кто-то через пару дней сбежал сам, предварительно забрав с собой побольше добра, кого-то выгнали, но те, кто остался, трудились на совесть. Отчасти сыграли роль условия: денег Орди не жалел, но куда большее значение имели сами Иоанн и Иоанна. Дети в них просто влюбились, и это чувство вскоре стало взаимным.

— Как идут дела? — спросил Орди, когда пришёл с инспекцией. В бывшем питейном зале бывшие чумазые сорванцы, ныне носившие простую, но ладную форму, сидели за книгами и что-то зубрили.

— Прекрасно, — сказал Отец Иоанн, улыбаясь. — Чудесные дети. Способные. Я рад, что вы их нашли, в противном случае, из них ничего хорошего не выросло бы…

Орди внимательно посмотрел на Отца Иоанна:

— А сколько вообще в городе беспризорников?

Наставник удивлённо поднял брови:

— Никто не считал. Сотни. Может быть, тысячи — я не знаю. А что?..

Орди не ответил. Фраза «я рад, что вы их нашли» завертелась в голове, как кошка на слишком маленьком стуле. Да, этим детям улыбнулась удача. Но что делать с остальными?..

С тех пор каждую ночь, засыпая в своём особняке, юноша ворочался в огромной кровати, полной подушек, представляя, как тысячи детей прямо сейчас засыпают в заброшенных домах, подвалах, на кучах вшивого тряпья и гнилой соломы. Многие из них болеют, очень многие голодны, и абсолютно все мёрзнут.

Да, Орди хотел им помочь, но не мог. На открытие и содержание не одного, а десяти приютов не хватило бы никаких денег, а забыть обо всём и бросить беспризорников на произвол судьбы не давала совесть. Впервые в жизни мошенник с необычайной остротой почувствовал ответственность за тех, кому повезло меньше него, и бессилие от невозможности что-либо кардинально изменить.

Собственно, в попытке хоть как-то решить эту проблему Орди и пришёл к мысли о том, чтобы заручиться поддержкой Тиссура. Идея была неплоха: поправить с его помощью дела, затем посадить на трон, а самому занять должность какого-нибудь министра общественного призрения…

Юноша перевернулся на бок, возвращаясь из воспоминаний в реальность. Реальность под ним рассыпалась десятками мягких подушек.

«Так почему я солгал?» — повторил Орди вопрос десятиминутной давности и понял, что не сможет ответить. Возможно из-за ограбления: Тиссур явно высмеял бы юношу, не стесняясь в выражениях. А возможно, из-за чего-то другого. Но чего именно, было не суждено понять, потому что Орди наконец-то провалился в сон.

8

Вот уже несколько дней Брунеген напоминал растревоженный пчелиный улей. Все были в курсе, что по ночам что-то происходит, но никто не хотел обсуждать свои догадки, — и тем удивительней становилось столь быстрое появление и распространение слухов. Все молчали, но слова словно просачивались из одного мозга в другой, мутируя по дороге под воздействием грязного воздуха во что-то ужасное. Кто-то что-то слышал, кто-то знал одну женщину с рынка, у которой брат мужа лично что-то видел, но никто, ни единая живая душа, кроме непосредственных участников загадочных событий, не знала, что же такое творится. Понятно было только одно: в городе появилась новая сила, очень дерзкая и наглая. Выражаясь метафорически, какой-то юный выскочка ворвался на ежегодный шахматный турнир, где состязались хорошо знакомые друг с другом мастера, присел рядом с двумя матёрыми гроссмейстерами, которые играли одну и ту же партию на протяжении десятков лет, подставил к их доске свою и пошёл в атаку фигурами совершенно неуместного красного цвета.