Рыцарь пентаклей - [15]

И какова была вероятность, что Брунеген не был тем самым Брунгеном, который искала проклятая черепушка?

— Там есть река? — спросил Орди первое, что пришло на ум.

— Да, — охотно откликнулся Тиссур. — Мой замок был на правом берегу, и из его окон открывался прекрасный вид на остров прямо посреди течения. При мне там начинали закладывать монастырь.

Юноша тихо выругался. Во время учёбы он видел столицу на картинах и знал, что монастырь уже давно возвели. И даже более того: не только монастырь, а ещё и самый большой в Регентстве собор, целый сонм храмов поменьше, швейные мастерские, кузницы, ювелирные лавки, мельницу с элеватором, высокие крепостные стены, кельи, больше похожие на казармы для монахов, больше похожих на иностранных кондотьеров, и крохотный, но чрезвычайно производительный свечной заводик. Маленький остров превратился во всемирный центр культа Всех Богов.

А на правом берегу земля взрывалась громадной округлой скалой, увенчанной древним замком — серым, массивным и за долгие годы вросшим в породу до полного слияния и неспособности разобрать, где заканчивается гора и начинаются стены.

Впрочем, ещё оставался, пусть и очень призрачный, но шанс на то, что Тиссур имел в виду другое место, и его Брунген был грудой замшелых камней где-то в глуши.

— У меня просто есть подозрения, — начал молодой человек издалека, — что твой замок… Как бы сказать… Всё ещё действует.

Череп молчал.

— И что? — спросил он, выждав несколько секунд, пока Орди стоял, подняв брови в ожидании ответа. Только сейчас юноша понял, что Тиссур действительно был убеждён, что всё осталось на своих местах. Поэтому тем фактом, что замок не разрушен, его не удивить — для сбрендившей черепушки это было само собой разумеющимся.

— Ну что ж… — покачал головой Орди, лелея надежду, что Тиссур всё-таки ошибается. — Тогда в путь. Кстати, я хотел бы получить аванс.

— Только после того, как я окажусь у стен замка.

Юноша ухмыльнулся:

— …Но до того, как ты начнёшь пытаться свергнуть Регента.

— Хорошо, — живые люди обычно сопровождали подобный тон презрительно изогнутой губой. — Кстати, напрасно ты не хочешь принять участие. Ты просто не знаешь, от чего отказываешься.

Тут Орди мог бы поспорить, но не стал.

Какое-то время юноша сердился на Тиссура, но затем решил, что поход в столицу — это даже очень неплохо. Во-первых, туда ведут какие-никакие, а дороги, вдоль которых стоят какие-никакие, а гостиницы. Такой путь всяко легче и приятнее, чем поиски троп в дебрях, населённых волками и тем, чего боятся даже волки. Во-вторых, в случае обмана Тиссура будет намного проще продать в большом городе, чем в деревне. Ну и, наконец, в-третьих, Орди уже давно бредил столицей. Пройтись по людным улицам, полным открытых карманов, доверчивых ушей и беззащитных кошельков, увидеть ярко освещённые ночные улицы, попробовать свои силы в большом городе, а не в захудалых деревнях, сколотить состояние и не жить в нищете — обо всём этом юноша уже давно мечтал, но за повседневной рутиной никак не мог собрать достаточно сил и решимости для того, чтобы взяться за покорение Брунегена.

Но готов ли он сейчас?

Сердце ёкнуло от предвкушения чудес, в груди стало жарко.

— Кстати, как у тебя с… э-э-э… ходьбой? — спросил Орди, отгоняя волнение. Тиссур по понятным причинам отказывался верить в то, что он именно летает, а не ходит.

— По-прежнему плохо, — посетовал король. — Отпусти-ка.

Юноша осторожно разжал пальцы, и череп повис в воздухе, покачиваясь. Он не дышал, но пыхтел так, словно очень сильно напрягался.

— Нет! Нет! Хватай! Хватай обратно!..

Но молодой человек не успел: череп, как подбитая птица, завалился набок, теряя высоту, и исчез в густой траве на обочине. Орди, вздохнув, подобрал Его Королевское Величество, отряхнул от пыли и сухих травинок и снова пристроил в рубахе.

— Но ведь уже лучше! — радовался Тиссур. — Раньше вообще держаться не мог!

— Лучше, ваше величество, безусловно лучше.

Тракт пустовал, поскольку край этот был достаточно глух и потому непривлекателен для торговцев. Орди надел сапоги и ускорился, чтобы успеть засветло добраться хоть до какого-нибудь жилья. Снова молчание, скука и скрип сапожной кожи. Орди оглядывался по сторонам и не видел совершенно ничего примечательного — лишь кое-где торчали вросшие в землю каменные колодцы и фундаменты зданий. В некоторых уже давно проросли тонкие белые берёзы. Поодаль стояли какие-то косые бревенчатые домишки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся покинутыми.

— Вытащи-ка меня, — скомандовал Тиссур.

Орди подчинился.

— Что-то я совсем не узнаю дороги, — проворчал король. — Места, вроде, знакомые, но как же всё изменилось…

— Ну да, — кивнул Орди. — При тебе, должно быть, тут были одни леса и поля.

— При мне, — сказал король тоном, которым обычно разговаривают с ещё несмышлёными детьми и уже несмышлёными стариками, — дорога была вдвое шире. Не было ни единой выбоины: стоило пропасть одному камню, как тут же мчались, чтоб положить новый. А вдоль трактов стояли конюшни для гонцов, башни с охраной, резервные казармы, амбары с запасами для войска… — сам того не замечая, Тиссур заговорил с ностальгией. — Рядом с ними часто вырастали рынки, гостиницы, трактиры. Позже появлялись деревни и даже города. А всё потому, что за качеством дорог я следил лично и в своё время даже казнил пару человек за то, что всё запустили и разворовали деньги. Так что это сейчас тут леса и поля, — подытожил король и обиженно замолк.