Рыцарь ночи и Луна - [31]

- Ладно, не реви только. Пошли к ронсу, ему еще заплатишь и грузится нужно.

Мне кажется, он просто пожалел девушку, с трудом сдерживающую слезы. Как бы то ни было, а меня взяли в хороший и надежный обоз. Охраны было много, капитан лично проверял ночью посты и воинов своих держал в строгости – некоторые возчики по вечерам у костров выпивали, но ни один солдат такого себе не позволял, так что можно было надеяться доехать без приключений.

Через день ночевки были в селах, но уже дважды ночевали под открытым небом, на оборудованных каменными кострищами стоянках, с легкими навесами от дождя для коней. Возчик сказал, что до войны здесь были села. Сейчас, под тающим на весеннем солнце снегом, видны были только бугры и черные печные трубы, редко и одиноко торчащие среди серых комковатых сугробов.

Возчика звали Харт, молчаливый, непонятный мужчина, который все больше вызывал мое любопытство – он обо мне заботился. Сперва я даже опасалась, что вызываю его интерес как девушка. Все же от Алуны в наследство мне досталась необычная и яркая внешность. Однако ничего такого не происходило. Харт не пытался до меня дотронуться, сказать любезность, дарить подарки или что либо похожее делать. Даже когда останавливались в Веселках на ночь, и он принес свежих теплых булок к ужину – это не было подарком. Он совершенно спокойно взял деньги за половину, а булки мы с ним честно разделили – по одной каждому на ужин и по одной на завтрак.

Так что дурные мысли из головы я выкинула. В то же время я наблюдала за другими людьми, кто ехал с нами в обозе рядом и понимала – его поведение отличается. Не так сильно, чтобы бросаться в глаза всем, но – отличается. Для него нормой было подать мне руку и помочь слезть с телеги, перехватить тяжесть, помочь в чем-то на привале.

Его манеры не слишком вязались с его внешностью – это меня и удивляло. Лицо с незначительными, незапоминающимися чертами, мутноватые глаза, нескладная костистая фигура.

В обозе я была не единственной женщиной и видела, что мне повезло. Когда останавливались на ночь – он, первым делом, доставал ведра и приносил мне воды – смыть дорожную усталость с лица и на готовку. Остальные женщины таскали воду сами. Заметив в первый день, как неумело я развожу костер, он что-то нечленораздельно буркнул и, с тех пор, разводил его сам.

Более того, каждый вечер он собирал сушняк и хворост в еще заснеженном лесу, кидал охапку в телегу и вечером, сразу после остановки обоза, мгновенно разводил костерок, чтобы я погрелась. Женщины же ползали по снегу сами, иногда проваливаясь по пояс и, выходя на место стоянки с охапками хвороста и веток за спиной, стянутых веревкой, распрямлялись с трудом. Потом уже Харт приносил воду и шел заниматься конями – выгуливал, чистил, кормил, укрывал на ночь попонами – заморозки хоть и были не слишком сильные, но к утру пар изо рта немного шел.

Готовила я, так как-то само собой сложилось, хотя этот момент мы с ним не оговаривали. Ничего сложного – кашу, в которую крошила окорок, похлебку с сушеными грибами и пряностями. Маленький мешочек пряностей мне подарила на прощание тетушка Вайда.

- Ты, Луночка, в суп щепотку кинешь, этак минут за десять до готовности – они такой вкус и аромат дадут – чудный просто! Я завсегда у Жармы покупаю – умеет она сушить правильно. А за носки – спасибо тебе, детка. Сохрани тебя Сила в пути и дай она тебе жениха красивого и богатого!

Тогда я подумала, что раз магия в мире пропадает – следующие поколения начнут упоминать Силу так, как в моем мире упоминают бога. Хотя мысли о том мире посещали меня все реже и реже – я вживалась в этот, странный, непривычный, но все же – интересный.

За день в телеге я успевала изрядно подмерзнуть, хоть и надевала на себя кучу тряпок. Но лежать все время, укрывшись большим покрывалом из слегка облезшей овчины было совершенно невозможно – тело затекало, требовало движения. Да, под овчинами было тепло, но ужасно скучно. До тех пор, пока Харт, не заметив, что я бесконечно елозю в телеге, то садясь, то вновь забираясь под шкуры и ворочаясь там, хмыкнул и достал из своего мешка с вещами две книги.

- Грамотная? – говорил он мало и отрывисто, как бы сберегая слова. И голос был такой-же невыразительный, как он сам. Нет, не противный, но совершенно незапоминающийся.

Я растерялась и даже не знала, что сказать. Кто знает, смогу ли я разбирать местные буквы? Неуверенно кивнула головой и получила в руки чуть потрепанный томик. После этого он как-то ловко сложил свои и мои вещи на телеге, покрыл их овчиной и получилось что-то вроде удобного сидения с мешком за спиной, на который можно было опираться. Так я и ехала – как в кресле, только вытянув ноги, закутанная в овчины и читала, с удовольствием разбирая чуть непривычные речевые обороты.

Одна из книг называлась «Жизнеописание Жилона-водника в землях Орландии». Конечно, мне бы гораздо полезнее было прочитать про добычу шерсти и способы окраски нитей, но и забавные приключения любвеобильного нахального мага тоже хорошо. Я уже и забыла, какое удовольствие может приносить чтение. Единственная проблема была в том, что я не могла понять – художественная это литература или реальное жизнеописание. А спросить – побаивалась.