Рыцарь ночи и Луна - [29]

Это была не самая низкая цена. Комнату можно было снять и за шесть грин в месяц, но, признаться, мысли поторговаться у меня даже не возникло – мне было уже все равно куда, лишь бы лечь побыстрее. Торговка сгребла у меня с руки монеты, о чем-то пошепталась с подругой, вызвав у нее громогласные возмущения:

-… а ежели помрет?! … вот вечно ты подбираешь, чо не надобно!

Потом она помогла мне подняться, вынула из своей тележки с товаром раздвижную табуреточку, усадила меня у соседнего прилавка и куда-то ушла. Шумная Жарма, недовольно косясь на меня, разложила на своем прилавке зелень, какие-то кучки овощей, и несколько мешочков с цветными порошками – похоже, что пряности.

Затем снова полезла в тележку и начала выставлять товары на соседний прилавок – несколько плетеных лотков с фруктами – обычные яблоки-груши и что-то похожее на поздние персики, только с непривычной окраской – в густо-зеленых полосах. Таких я еще даже не видела. Достала и расставила несколько небольших горшочков с молочным – сметана, творог, еще какая-то белая масса, возможно – простокваша.

Вернулась та, что поспокойнее и сказала:

- Пойдем, милая. Я возчика наняла. Жарма, бери мешок-то, видишь же – не дойдет она сама!

Жарма заворчала, но исправно доволокла мешок до ворот рынка, где уже ждал нас сговоренный возчик. В коляске, куда меня почти втащили, я выдохнула и немного успокоилась. Главное, что на ближайшие дни у меня есть крыша над головой.

- Как зовут то тебя, милая?

- Лунка.

- А меня – тетушка Вайра. Ты не думай, жилье у меня ладное, с отдельным входом и с умывальником!

Сказано это было с немалой гордостью, а я начала соображать – с отдельным входом, значит это не комната, а пристройка к дому. Тогда мне и вообще грех жаловаться на дороговизну, наоборот – повезло. Отдельное жилье стоило дороже, от восьми грин, а тут – за семь сдали. Вообще, пока ехали в коляске, первый приступ отчаяния и дурноты у меня поутих.

В дороге меня немного растрясло, поэтому я не рассматривала ни жилье тетушки Вайры, ни, толком, свое жилье. Главное, что там была кровать и было тепло. Тетушка Вайра торопливо усадила меня на стул, распотрошила мой тюк с вещами, достала постельное белье и застелила плотный тюфяк.

- Все, милая, ложись-ка и отдохни, а я вечером приду и проведаю тебя. А сейчас бежать мне нужно – утром то самая торговля и есть!

Я даже не стала раздеваться, только скинула накидку и обувь…

Очнулась я ближе к обеду. Села на кровати, посидела, пережидая головокружение. Немного осмотрелась.

Просторная беленая комната, как в обычном сельском доме. Довольно высокая кровать – когда я сидела, то ноги чуть не доставали до пола. У кровати – самодельный коврик из лоскутков, пестрый и наивный. Узкое, но довольно высокое окно из шести стеклянных квадратов. Между рам – большое расстояние и там, внутри, что-то лежит. С кровати мне не видно – что именно.

Встала, прошлась по прохладному деревянному полу. Просто дерево, без краски, но чем-то пропитанное. Пожалуй, даже красиво смотрится. У окна – стол и два стула с высокой удобной спинкой. А между рам… Тут у меня даже слеза навернулась от умиления. Очень похоже украшали хаты деревенские и дачи в моем детстве. Даже на моей старой даче в далекие годы клали между рам на зиму большие куски белой ваты и посыпали конфетти.  Так и тут - для утепления напихано какое-то тряпье, покрытое белой тканью, а на ткани – маленькие разноцветные камушки.

Комната действительно не маленькая. Я прикинула – примерно четыре на пять, потолок, конечно, чуть низковат. У дверей – вбитые в стену кованые крюки для одежды и умывальник дачный с маленькой раковиной. Красивый умывальник, медный, с каким-то черненым орнаментом. Надо же – прямо произведение дачного искусства. В углу – несколько полок с посудой. Самой простой. Два горшка, две больших глубоких миски и три маленьких. В глиняном тяжелом стаканчике с полосками – три ложки, ножик и деревянная поварешка.

Тепло шло от стены, смежной с хозяйской половиной. Здесь, в стене, была сделана странная ниша с таким непонятным уступочком, что я на минуту зависла, не понимая, что это такое. Потом сообразила, и то, только потому сообразила, что на уступке лежал толстый лист чугуна – плита. Когда хозяйка топит у себя – на этом уступочке можно готовить. Надо же, как придумали!

Еще в комнате стоял большой, немного неуклюжий шкаф-буфет. Пустой, и верхние дверцы глухие, без стекол. Зато на всех полках постелена чистая бумага. Я распахнула нижнюю часть – пожалуй, тут можно будет сложить белье.

Но мне срочно пришлось одеваться – требовался туалет, а он, скорее всего, на улице.

Вечером ко мне с большой миской каши и молоком заглянула вернувшаяся с рынка тетушка Вайра. Была она вдовой – сын и муж погибли на войне. Воспитывала дочку, довольно балованную девицу пятнадцати лет, которая, почему-то, довольно надменно фыркнула на меня при знакомстве, за что заработала символический подзатыльник от матери и больше не обращала внимания. Девушка, носящая платье горничной, не показалась ей достойной внимания.

- Ой, сегодня в городе-то шуму было! Герольды объявили, что рыцарь-то наш очнулся! Говорят, что уже и встает сам и поправляется после сна-то! Ну, такая радость, такая радость! Сейчас порядок наведет в городе! Раньше-то, при его родителях, разве ж такое безобразие было? – с этой новостью хозяйка навестила меня через три дня.