Рыцарь мечты - [19]
Восторженные крики огласили поле боя. Раненые приподнимались, чтобы хоть издали увидеть своего императора.
– Победа, победа!
– Иерусалим свободен!
– Султан Алькалил позорно бежал!
– Вифлеем, Назарет, все святые места освобождены!
– Слава крестоносцам!
Император подъехал к двум рыцарям в рассеченных кольчугах, лежащих крестом друг на друге.
– Цвет моего воинства! – Лицо императора омрачилось. – От этого тускнеет блеск моей победы. Я знаю их обоих. Печать смерти на лице барона Раймонда. А второй – немецкий рыцарь Тангейзер, бесстрашный воитель и певец.
Из толпы вышел седой человек в длинной темной одежде.
– Я – монах из обители Святого Стефана. Мне знакомо лекарское искусство. Для начала отнесите их в тень. Пусть их овеет прохлада ручья. Они оба живы, хотя молодой барон Раймонд ранен тяжело и опасно. Я осмотрю их и перевяжу раны.
– Лучшие повозки сюда! – приказал император. – Самых свежих и сильных лошадей! В Акре[30] нас ждут на причале корабли. Мы отвезем рыцарей в их родовые замки. Родные стены вернут им силы…
Знатные бароны переглянулись. Они знали, что рыцарь Тангейзер давно обнищал и замок его лежит в руинах. Но его воинская слава не померкла. Песни его перелетают из страны в страну. Они превыше всех богатств.
Тяжек путь до гавани Акры. Голые раскаленные скалы сменяются мертвыми песками.
Вот бьет из-под скалы прохладный ключ. Беспощадное солнце уходит за горы, тень от скалы удлиняется. Здесь можно устроить привал. Тангейзер с трудом встает на ноги, опираясь о плечо Экхарта Верного.
С глубокой печалью глядит он на молодого барона Раймонда. Глаза рыцаря закрыты, и застывшее лицо словно выточено из серого мрамора. Неужели он привезет в замок старого барона Анхольта похолодевшее тело его сына, завернутое в погребальный покров?
Сердце Тангейзера сжимается, словно кто-то сдавил его железной рукой. Потерять любимого друга!
Лекарь из монастыря Святого Стефана не отходит от раненого. Он то и дело подносит к его губам кубок с целебным напитком из трав и кореньев, прикладывает к ранам повязки, пропитанные живительным настоем.
Наконец глаза Раймонда открываются. Туманным, еще не видящим взглядом он смотрит вокруг. Несколько глотков из кубка – и вдруг он тихо произносит: «Тангейзер, брат мой!»
– Он будет жить! – радостно восклицает старый монах.
До Акры было уже не так далеко. Переждав дневной зной, все двинулись в путь.
На корабле поставили просторный шатер и перенесли туда раненого барона Раймонда. Тангейзер сидел рядом с его ложем и тихо наигрывал на лютне. Услышав знакомый напев, Раймонд в первый раз улыбнулся.
Плавание выдалось не из легких. Море было неспокойно. Из глубины Африки налетел сухой и жаркий ветер сирокко.
Но вот мертвые, пустынные берега скрылись вдали. Корабль взял курс на Триест[31]. Эгейское море встретило их бурей и штормом. Ветер сгибал мачты, весла ломались в руках гребцов.
Наконец ветер утих, и благодатные порывы мистраля[32] наполнили паруса. Благополучен был переход через Адриатическое море. Прозрачные зеленоватые волны словно ласкали корабль.
Вскоре показались знакомые берега, заросшие цветущими деревьями. Листья не разглядишь – так густо ветви усыпаны белыми и розовыми цветами.
Нельзя передать, с какой радостью и сердечным волнением ступили на берег рыцари. Их уже ждали присланные отцом Раймонда, знатным бароном Анхольтом, слуги, кони и повозки. Ведь добрые вести летят, опережая ветер.
Раймонд сошел с корабля, опираясь на плечо Тангейзера.
Он пожелал ехать верхом. До замка Ингерн путь был недолгий. И скоро путники увидели на зеленом холме высокий замок с острыми шпилями.
Ворота замка были распахнуты, подъемный мост над бурливым рвом опущен. Сам владетельный барон Анхольт, окруженный свитой и слугами, стоял на верхней ступени мраморной лестницы. От счастливых слез все двоилось у него в глазах.
Раймонд сошел с коня, и отец, не стыдясь слез, обнял сына старческими, но еще крепкими руками. Раймонд вскрикнул: рана давала о себе знать.
– Благородный, истинный друг! – Барон Анхольт обнял Тангейзера. – Знай, если бы кто трижды спас меня от неминуемой смерти, он не сделал бы для меня большего, чем сделал ты. Отныне ты мой сын, и все, чем я владею, – твое!
Тангейзер вежливо, как подобает рыцарю, поблагодарил хозяина замка.
Из распахнутых дверей уже неслись звуки музыки. В праздничном зале за широкими столами сидели друзья Раймонда со своими женами. Те, кто убелен сединой, привезли своих прелестных дочерей, сияющих молодостью и красотой.
Барон Анхольт посадил любимого сына по правую руку, по левую – Тангейзера. Напротив Тангейзера, улыбаясь ему, сидел Экхарт Верный.
Слуги поспешно вносили все новые и новые блюда. Отборные яства благоухали ароматами Востока. Пажи наливали в кубки драгоценные заморские вина.
Наконец встал барон Анхольт и обвел взглядом своих гостей, призывая к молчанию.
– Я хочу поднять этот кубок за достославного рыцаря Тангейзера, бесстрашного воина и прославленного певца! Но для меня Тангейзер больше, чем певец и воин. Он спас моего сына, когда смерть была к нему ближе, чем ко мне эта жарко горящая свеча!
Послышались голоса и звон кубков.
