Рыцарь Курятника - [29]

— Думайте, что хотите, — сказала Иснарда, — я поклялась и не буду говорить до тех пор, пока барышня мне не прикажет.

Губы Жильбера побледнели, брови нахмурились, он казался очень обеспокоенным. Глубокое изумление отражалось на лицах всех женщин. Подмастерья, видимо, ничего не понимали. Добрый Рупар с начала допроса таращил свои серые глазки, раскрыв рот, делая гримасы, что, по словам его жены, сопровождалось большим усилием мысли.

Наступило торжественное молчание, которое Рупар прервал первым.

— Как это все смешно! — сказал он. — Очень смешно!.. Так смешно, что я даже не понимаю! Эта девушка не говорит, можно подумать, что она немая, но…

Жильбер схватил руку Иснарды.

— Ради жизни Сабины — ты будешь говорить?

— Нет, — отвечала служанка.

— Ты не хочешь?

— Не хочу.

— Ну, если так…

— Мсье Даже! Мсье Даже! — закричал громкий голос с верхнего этажа.

Даже вскочил.

— Что такое? — спросил он хрипло.

— Идите сюда скорее! — продолжал голос.

— Ах! Боже мой! Что там такое? — произнес несчастный отец, прислонившись к наличнику двери.

Раздались легкие шаги, и молодая девушка вбежала в комнату. Это была Нисетта, глубоко взволнованная.

— Скорее! Скорее! — сказала она. — Вас спрашивает Сабина.

— Моя дочь! — закричал Даже.

Он стремительно вышел, как сумасшедший, которого ничто не могло остановить.

— Мсье Ролан! Мсье Жильбер! Ступайте и вы, — продолжал голос Кино.

— Сабина очнулась? — спросил Жильбер, взяв за руку Нисетту.

— Да, — отвечала девушка со слезами на глазах, — она пришла в себя, узнала нас, поцеловала и спрашивает вас.

— Пойдемте! — закричал Ролан.

Жильбер схватил Иснарду за руку.

— Ступай и ты! — сказал он. — Теперь мы узнаем все.

XVI. НОЧНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ

Сабина, с уже не таким бледным лицом и ожившим взглядом, сидела на постели, поддерживаемая рукой мадемуазель Кино.

Очаровательно и умилительно выглядела эта женщина в расцвете лет и красоты, в блистательном, изысканном наряде, окружая заботой молодую девушку, возвращавшуюся к жизни.

Даже, со всей силою родительской любви сдерживающий волнение, овладевшее им, подошел к Сабине осторожно, едва дыша: он боялся вспышкой своей нежности вызвать кризис. Сабина нежно улыбнулась, увидев отца, и протянула ему свою бледную руку.

— Дочь моя! — сказал Даже, не в силах удержаться от слез.

— Батюшка, мне гораздо лучше, — прошептала Сабина.

Вошли Нисетта, Ролан, Жильбер, за ними — служанки. Подмастерья остановились на площадке, не смея войти в комнату. Сердца у всех учащенно бились, на лицах отражалось сильное волнение.

— Она может говорить, — сказала Кино.

Ролан и Нисетта подошли ближе. Жильбер остался позади.

— О! — продолжала Сабина. — Как хорошо возвратиться к жизни! Мне казалось, что я умерла.

— Сабина, что ты говоришь! — закричал Даже.

— Подойдите все, я хочу всех видеть, — сказала Сабина. — Боже мой!.. Мне кажется, будто мы были разлучены несколько веков.

Взгляд ее, попеременно останавливавшийся на каждом из окружающих, вдруг остановился на Жильбере, который стоял поодаль. Глаза ее сверкнули.

— Сабина! — сказал Жильбер, подходя как будто помимо своей воли. — Сабина! О Боже мой! Что случилось?

— О! — отвечала Сабина, поднимая глаза к небу. — Зачем вы мне писали?

— Я вам писал? — спросил Жильбер с глубоким удивлением.

— Это письмо и было причиной моего несчастья! — прошептала Сабина.

— Что вы хотите сказать?

— Я говорю о письме, которое вы мне прислали…

— Я вам прислал письмо?! Когда?

— Вчера вечером…

— Я… Я вам писал вчера вечером?!

Это было произнесено с таким изумлением, что все присутствующие переглянулись и подумали, что к Сабине еще не вернулось сознание.

— Она еще в бреду, — прошептал Даже.

— Нет, батюшка, нет! — с живостью сказала Сабина, обостренным чувством, которое развивается при расстройстве организма, угадав его мысли, — нет, батюшка, я в полном рассудке!

— Но я вам не писал, — сказал Жильбер.

Сабина сделала усилие, чтобы наклониться вперед.

— Вы мне не писали в прошлую ночь? — спросила она.

— Нет.

— Вы не передавали мне письмо с посыльным?

— Нет.

Сабина провела рукой по лбу.

— О Боже мой! — сказала она. — Это ужасно! Ты был ранен? — вдруг спросила она Ролана.

— Я! — сказал Ролан с удивлением, как и Жильбер. — Нет, сестра, я не был ранен.

— Ты не был ранен прошлой ночью, работая в мастерской?

— Я не получил даже малейшей царапины.

— О Боже мой! Сжалься надо мною! — сказала Сабина с глубоким огорчением.

В комнате наступила тишина. Все переглядывались. Жильбер приблизился к ее постели.

— Мы должны все знать, моя прелестная, милая Сабина, — начал он кротким голосом. — Теперь, когда вы можете говорить, позволите ли вы нам вас расспросить?

— Да, — сказала Сабина.

— Вы чувствуете в себе силы отвечать?

— Да.

— А воспоминания, которые я вызову, вас не испугают?

— Они испугали бы меня, если бы я была одна, но вы здесь… возле меня… и я не боюсь… притом… это письмо… я должна узнать…

Но, говоря эти слова, она все же побледнела.

— Может быть, было бы благоразумнее подождать, — заметила Кино.

— Ты не в силах говорить, — сказала Нисетта.

— Пусть Сабина молчит, — вмешался Жильбер, — но прикажет Иснарде рассказать, и мы, может быть, узнаем.

— Садитесь, — ответила Сабина, — позвольте мне отдохнуть несколько минут, а потом я сама расскажу вам все, что вы должны узнать… Я сама не понимаю…