Рыцарь Курятника - [24]

— В ту минуту, когда Сабину привезли к мадемуазель Камарго, она не говорила?

— Нет. Она уже находилась в том состоянии, в каком вы ее видите.

— Вы говорите, что это случилось в четыре часа?

— Да.

— Вероятно, за несколько минут до того, как начался пожар в особняке Шароле?

— За полчаса.

Жильбер опустил голову, не говоря ни слова.

— Вы ничего другого не хотите мне сказать? — спросил Фейдо у Кино.

— Ничего, я все сказала.

— А вы, доктор?

— Я сказал все, что знал, — отвечал Кене.

— Напишите же протокол, о котором я вас просил.

Кене подошел к столику и начал писать протокол. Жильбер остался недвижим, с опущенной головой, погруженный в размышления. Довольно продолжительное молчание воцарилось в комнате. Дверь тихо отворилась, и вошел Ролан.

— Отец мой непременно хочет видеть Сабину, — сказал он.

— Пусть войдет, — ответил Кене, не переставая писать. — Мы сказали все, что следовало сказать.

XIII. ГЕРЦОГ

Через десять минут герцог и начальник полиции сидели в карете, в которую были запряжены две лошади, несшиеся во весь опор. Герцог Ришелье поставил ноги на переднюю скамейку. Лицо его отражало работу мысли, взгляд оживлялся время от времени, и довольная улыбка скользила по губам. Фейдо де Морвиль, скрестив руки на груди, откинулся в угол кареты и был погружен в глубокую задумчивость.

— Она поистине очаровательна! — сказал герцог.

Фейдо не отвечал. Ришелье обернулся к нему и спросил:

— Что такое с вами, мой милый? Вы как будто замышляете преступление. Какой у вас мрачный вид! Что с вами?

Начальник полиции подавил вздох.

— Я встревожен и раздражен! — сказал он.

— Чем?

— Тем, что теперь все обратилось против меня.

— Каким образом?

— Герцог, — сказал Фейдо дружеским тоном, — вы обычно проявляете ко мне такую благосклонность, что я не могу скрыть от вас того, что чувствую. Я прошу вас выслушать меня по-дружески.

— Я всегда слушаю вас, как друг, Морвиль. Что вы мне скажете?

— Вам известно, что король выразил мне сегодня свое недовольство…

— Насчет Рыцаря Курятника?

— Именно.

— Да, я знаю, что его величеству давно угодно, чтобы этот негодяй сидел в тюрьме.

— Ну, это недовольство теперь будет еще более сильным, тогда как я надеялся погасить его.

— Почему?

— Из-за дела этой Сабины Даже.

— А-а! — сказал герцог, понимающе кивая головой.

— Даже — придворный парикмахер, он причесывал королеву, принцесс, влияние его в Версале велико, с ним часто говорит сам король.

— Это правда.

— Происшествие наделает много шума. Теперь весь двор им заинтересуется. Завтра только об этом и будут говорить.

— Непременно.

— Даже будет требовать правосудия. Его величество захочет узнать подробности, вызовет меня и будет расспрашивать. Что я ему скажу?

— То, что вы знаете.

— Я ничего не знаю.

— Черт побери! Действительно…

— Король сегодня упрекал меня в небрежности, а завтра обвинит в неспособности, увидев, что я не могу сообщить ему подробных сведений.

— Возможно.

— Эти многочисленные покушения, остающиеся безнаказанными, дают возможность моим врагам навредить мне, а Богу известно, сколько их у меня!

— О! Я это знаю, любезный Морвиль. Что будете делать?

— Я сам не знаю — это-то и приводит меня в отчаяние! Я не могу сообщить подробных сведений его величеству, и он опять выразит мне свое недоверие. Я не могу подать в отставку, потому что после этого нового злодеяния, оставшегося безнаказанным, все ненавидящие меня постараются бросить в меня камень…

— Спрашиваю еще раз: что же вы хотите делать?

— Отвечаю вам еще раз: не знаю, совершенно не знаю.

Ришелье наклонился к своему соседу и сказал:

— Ну, если вы не знаете… то знаю я.

— Вы, герцог? — закричал Фейдо. — Вы знаете, что я должен делать?

— Да.

— Что же?

— Радоваться, а не отчаиваться.

— Как?!

— Хотите меня выслушать?

— Слушаю во все уши.

— Посмотрите на меня внимательно, любезный Фейдо — в голове моей родилась удивительная, чудесная мысль.

— Мысль?

— По поводу этого происшествия, которое, вместо того, чтобы стать причиной вашего падения, принесет вам счастье.

— Каким образом?

— Слушайте меня хорошенько, с особым вниманием и, главное, с умом.

— Это легко рядом с вами.

— Очень хорошо! Принимаю комплименты за правду и начинаю.

Герцог взял табакерку, раскрыл ее и взял табак двумя пальцами.

— Любезный мсье де Морвиль, — начал он, — я прежде всего должен сказать вам, что окажу вам услугу после того, как вы мне услужите. Я заранее расплачиваюсь с вами.

— Я должен оказать вам услугу, герцог?

— Да, важную услугу.

— Я в полном вашем распоряжении.

— О-о! То, о чем я вас попрошу, сделать нелегко.

— Если не совсем невозможно… Но не угодно ли вам будет сказать, о чем идет речь…

— Любезный де Морвиль, — начал герцог, — дело идет о доброй покойной герцогине де Шатору.

— Да!

— Она умерла только шесть недель тому назад, умерла к несчастью для короля и для нас… Эта милая герцогиня была истинным другом… Мы переписывались, особенно после этого несчастного дела в Меце… и в этих письмах я, разумеется, был откровенен вполне… я подавал герцогине советы, которые может подавать только близкий друг…

Герцог делал ударение на каждом слове, искоса поглядывая на начальника полиции.

— Когда герцогиня умерла, — продолжал Ришелье, — особняк ее опечатали. Вы помните, что случилось после смерти мадам де Вентимиль, сестры и предшественницы прелестной герцогини, четыре года тому назад? Особняк ее опечатали, и король приказал принести к себе портфель мадам де Вентимиль, чтобы вынуть письма. К несчастью, кроме писем короля нашлись и другие. Вы знаете, что случилось?