Рыцарь Грааля - [92]

На обратном пути из Лавора он был окружен неизвестными ему рыцарями. После непродолжительного боя трубадур был повержен на землю и связан, равно как и его люди, которые почти что не принимали участия в бое и вели себя так, словно были опоены сонным зельем.

Пейре с мешком на голове был посажен в седло своего коня и доставлен в неизвестное ему место. Когда спустя несколько часов ему наконец помогли спешиться, Видаль почувствовал, что находится в большом зале, где шаги и голоса разносились звонкоголосым эхом.

– Ты трубадур Пейре Видаль? – спросили его.

– Да, черт возьми, это я! – выкрикнул Пейре, задыхаясь в душной мешковине.

– Что ты хочешь, рыцарь? – вновь спросил его металлический голос.

– Нет, что тебе нужно и кто ты такой? – заорал в ответ Пейре.

– Что ты хочешь, рыцарь? – повторил тот же голос.

– Хочу, чтобы с меня сняли мешок и веревки! – закричал ему в ответ раздосадованный Видаль. «Хочу дать тебе в морду, чтобы зубы посыпались!» – подумал он, но его слова сделались слышными.

Трубадур на секунду испугался произведенным эффектом, вокруг же него послышались довольные смешки.

– Света и действия! – прокомментировал голос, показавшийся Пейре смутно знакомым. – Истинный сын де Орнольяка,

Кто-то принялся развязывать веревки и стягивать с трубадура мешок.

Вспыхнул свет. Пейре протер лицо, он находился в пещере, в центре которой прямо перед ним возвышался здоровенный сталактит, служивший, должно быть, алтарем. Вокруг же Пейре стояли безбородые и длинноволосые фигуры, облаченные в длинные черные одежды и тиары катары.

– Господа катары, в жизни я не обижал ни одного из вас, и не понимаю, отчего бы вам пришло в голову мстить мне, – начал было Пейре и только тут увидел человека, голос которого показался ему знакомым. Это был молчаливый и странный оруженосец де Орнольяка Вильгельм. – Знал бы твой хозяин, мерзавец, что ты похищаешь честных рыцарей, прибил бы за милую душу! – Пейре попытался дотянуться до бывшего оруженосца, но его остановили;

– Я один из Совершенных, который сопровождал славного сэра де Орнольяка в его нелегкой миссии, – со скромной улыбкой сообщил тот. – Я не был слугой покойного мессена Луи, как ты мог бы догадаться.

– Докажи? – потребовал Пейре. Страх уже совершенно покинул его.

– Пожалуйста, Где ты когда-нибудь видал оруженосца, который приходит к своему господину, когда вздумается, а не находится с ним постоянно?

С этим было невозможно спорить, и Видаль потупился.

– Обратите внимание, ваше преосвященство, – обратился Вильгельм к епископу еретиков, спокойно наблюдающему из-за сталактитового алтаря за словесной перебранкой. – Сэр де Орнольяк считал, что Пейре либо носит в себе древний дух античности и красоты, либо является человеком далекого будущего. Он так и не разгадал эту загадку. Тем не менее, а я свидетель этому, хотел, чтобы его сын продолжил его миссию на этой земле.

– Но мессен Луи не мог быть катаром – он был воином, а, насколько мне известно, катары ни при каких обстоятельствах не берутся за мечи! – не поверил Пейре.

– Да. Но в этом была его великая и благородная жертва, не получить посвящение и не стать Совершенным.

– Пейре Видаль, – обратился к трубадуру епископ, – да будет тебе известно, что настают страшные времена, когда все, что мы любим, исчезнет с лица земли, выжженное огнем и вырубленное мечом. Настанет временная победа царства Антихриста, Поэтому мы собираем в Монсегюре, в подземной церкви которого ты находишься сейчас, цвет рыцарства, а также самых талантливых трубадуров и воспетых ими дам с тем, чтобы сохранить все то, чем мы дорожим сегодня. Место в крепости есть и для тебя, как для одного из лучших трубадуров нашей земли.

– Я принимаю это место с условием, что вы позволите мне немедленно скакать в замок Аутафорт к еще более славному трубадуру, нежели я – к Бертрану де Борну, если, конечно, он еще жив, и привести его сюда, в это прекрасное и достойное общество, которое вы желаете собрать.

– Я уже здесь, – услышал он голос, и к Пейре вышел человек в монашеском облачении, из-под капюшона которого торчал только край седой бороды. Монах откинул с лица капюшон, и перед изумленным Видалем предстал славный Бертран де Борн.

– Дружище Бертран – ты монах, католик? Что с тобой произошло? И, если ты католик – что ты делаешь здесь среди господ катар?

– Мессен Бертран также выполняет возложенную на него миссию, он является послушником монастыря Граммон. Он помогает переводить на провансальский язык Святое Писание, – сообщил епископ. – К сожалению, мы опасаемся, что после взятия Монсегюра, если такое произойдет, вся наша великолепная библиотека будет уничтожена, поэтому некоторые из наших трубадуров согласились постричься в монахи, с тем чтобы выжить и сохранить для потомков брильянты нашей культуры и свои великие произведения.

– Но в чем же тогда моя миссия? Что вы ждете от меня? – Пейре не выдержал, и обнял наконец друга, – Возможно, вы позволите мне не удаляться в Монсегюр, а разделить участь Бертрана де Борна, коль скоро ему предложено такое почетное дело.

– Бертран превосходно справится с этим переводом, – усмехнулся Вильгельм. – Я же обязан передать тебе три дара от твоего отца де Орнольяка, так как это была его последняя воля, которую я теперь обязан исполнить, – Вильгельм вздохнул. – Мессен Луи просил меня передать тебе меч Гурсио, весть о том, что прекрасная Вьерна родила от тебя сына, которому уже шестнадцать лет и который знает от де Орнольяка, что ты его настоящий отец и не питает ненависти к тебе. И третье – согласно последней воли моего друга, ты должен стать рыцарем Грааля и защищать его, а также хранительницу Грааля божественную Эсклармонду де Фуа, до последней капли своей крови.