Рыцарь без меча - [104]

В очередной раз открыв глаза, Диаманта с облегчением увидела, что уже светает. Эдвин не спал. Обоих мутило, хотелось выйти на палубу. Качка стала заметно сильнее, пришлось выбирать моменты, чтобы не удариться о что-нибудь.

Резкий ветер сразу освежил их. Море шумело, ветер срывал гребни высоких волн, протягивая по их склонам полосы белой пены. Воздух был наполнен водяной пылью. Ощутимо похолодало. Несмотря на тёплые вещи, ветер пробирал до костей.

Некоторое время они стояли у борта, глядя на суровые волны и слушая, как ветер стонет в снастях, но вскоре продрогли и вернулись в каюту, которая теперь показалась нестерпимо душной. Появился Свем, умудряясь держать полную миску с едой и при этом сохранять равновесие, хотя корабль ходил ходуном.

— Доброго утречка. А я вам принёс завтрак!

Взглянув на лица пассажиров, понимающе кивнул.

— Да, качки бояться — в море не ходить. А погода-то портится, к вечеру будет буря. Так что вы уж лучше сейчас поешьте, а то потом совсем ничего не полезет.

* * *

Диаманте казалось, что этот пронзительный, скребущий по нервам скрип и качка никогда не закончатся. Корабль швыряло то на один борт, то на другой, он то взбирался куда-то в гору, то стремительно падал вниз. Она пыталась дремать — так было легче, и время шло быстрее. Но заснуть не удавалось. Мутило, болела голова.

Диаманта посмотрела на Эдвина. Он лежал бледный как полотно, с бисеринками пота на лице, глубоко вдыхая при каждом размахе и рывке. Она выбрала момент, чтобы не упасть, села на край его койки и погладила его по лбу. Он открыл глаза и сказал:

— Не могу понять, как мама это выносила. Она же больная села на корабль… А ты как?

— Тошнит.

— Ложись. Лежать легче.

Он сжал рукой край койки и закрыл глаза. Диаманта снова легла и на какое-то время забылась тяжёлым сном.

Ей всё время снился остров в мутной мгле, который показывался далеко впереди и тут же скрывался из виду. Казалось, вот-вот он снова появится, но глазам представала только бурлящая пена. Внезапно волна захлестнула её с головой. Диаманта проснулась.

Происходившее напоминало горячечный бред. Корабль метался и стонал. Иногда его кидало на бок так, что койки вставали почти вертикально, потом внезапно швыряло в другую сторону, потом возникало ощущение, что он проваливается куда-то в бездну, но следующая волна резко поднимала его и снова бросала на борт, и так без конца. Всё это сопровождалось душераздирающим, как вопли боли, скрипом и стоном бимсов и переборок. В каюте становилось совсем темно, когда волна поднималась; когда она падала, немного светлело. Диаманта приподнялась, вцепившись в край койки холодными, влажными от волнения пальцами.

— О Небо! — прошептала она, уговаривая себя успокоиться. — Что происходит?!

«Салеста» резко накренилась. Диаманта ахнула. Эдвин приподнялся и посмотрел в окно.

— Эдвин, я не понимаю, что творится с кораблём! Так всегда бывает в шторм? Или мы тонем?!

— Пойдём на палубу, посмотрим…

Казалось, что они внутри закупоренной бочки, которую крутят и швыряют волны. Расхрабрившись, Диаманта кое-как встала. Закружилась голова, накатил приступ тошноты. Дождавшись, когда он пройдёт, Диаманта со второй попытки надела накидку и вышла из каюты, Эдвин — следом за ней.

Солнце уже садилось. Море кипело и ревело. По небу мчались низкие клочковатые облака. Когда Диаманта увидела огромные волны, поднимавшиеся над «Салестой» со всех сторон, на некоторое время даже лишилась дара речи. Она подумала о доме, о родителях и брате, снова почувствовала отчаянный страх и сжала руку Эдвина, борясь с желанием заплакать.

— Не бойся ничего! — сказал Эдвин, перекрикивая рёв волн, вой ветра в снастях и скрип мачт. — Главное — не бойся! — он прижал её к себе.

— Хорошо! — откликнулась Диаманта, дрожа. Они встали у лестницы на ют.

Капитан стоял на мостике, расставив ноги, крепко держась за перила, и указывал рулевым, как править.

— Лево… левее… теперь право!

Ветер щедро осыпал Эдвина и Диаманту водяными брызгами. Это неплохо приводило в чувство после душной каюты.

Корабль провалился, словно в пропасть, в яму между двумя огромными водяными горами, и резко накренился.

— Право руля, болваны! Быстро, если хотите жить! — крикнул капитан. Рулевые старались изо всех сил. Корабль выпрямился и вскочил на очередную волну, врезавшись бушпритом в её верхушку, кипевшую над тёмно-зелёной громадой. Вода залила бак, прокатилась по палубе и вылилась через шпигаты, оставив после себя белую пену.

— Шторм прямо как осенью! — подозрительно заметил Керб, стоявший рядом с Бритом на мостике. — Что-то тут нечисто. Где видано, чтобы в этих краях летом так штормило?

— Что ты причитаешь, как старуха? Заткнись! Поштормит и перестанет! Левее… Всё, теперь право! Так держать!

— Попомни моё слово, Пирс, этот шторм непростой. Это всё из-за бабы на корабле!

— Ну что ты плетёшь? Это не первая женщина, которая плывёт на остров!

— Не знаю. Чует моё сердце, что всё из-за этих двоих. Может, Рэграс чего подстроил… Неспроста это! Ох, неспроста!

Солнце село. В темноте шторм казался опаснее. Впрочем, волнение в самом деле усиливалось. Капитан смотрел на это, хмурился и ругался сквозь зубы. Керб заметил какой-то непорядок с парусами и крикнул матросам, но они не расслышали его из-за рёва ветра. Выругавшись, он сбежал с мостика и помчался на бак. На обратном пути остановился около Эдвина и Диаманты.