Рыбья плоть - [7]

— Куда рога мочишь? Видишь, приличные люди спят! Другие тебе давно бы шубу повыхлопывали!..

— Чё базлаешь, — вопил привыкший к блатному люду проводник, — Твой выход, Печора!

— Ну, так бы и сказал! Буди Шуру.

— А я чё говорю! Сам буди свою Шуру!

— Базар фильтруй! Фуфел паровозный!

Проводник, продолжая бурчать: «На простыне сэкономил, а пальцы гнёт, как деловой!» — удалился. Раф не смог вспомнить, что лопатник у него под матрацем. С полупроснувшимся Шурой, который даже после визита в гальюн плохо соображал, вышли в тамбур. Поезд уже тормозил, всё ещё бурчащий проводник даже не протёр поручни. Вышли на перрон и прошли сквозь вокзал. Шура повсюду озирался, осматривал окрестности. Ему хотелось пить и отлить одновременно. Попутчики принялись делать ревизию наличности. Было только пять рублей у Рафа на билет, ровно на теплоход.

Город Печора состоит как бы из двух городов: железнодорожная часть, затем, минуя остановку автобуса, так называемую: «Макаронку», существует другая часть города — «Экспедиция». Вот в этой части стоит речной вокзал, там можно сесть на теплоход, и, минуя Усть-Лыжу, Усть-Усу, попасть в городок, где стояла у Рафа база экспедиции. Именно в этой гиблой экспедиции, которая занималась исключительно только поиском нефти и газа, и предстояло Рафу отрабатывать обязаловку последипломного срока — оправдать бесплатное обучение и выплаченную за годы учёбы стипендию.

Денег на билеты у Рафа с Шурой не было. На автобус не сесть… Если разбить пятёрку, то на теплоход не хватит… При этих подсчётах Раф вдруг понял, что его бумажник с документами уехал на Воркуту, забытый под матрасом в купе. Побежали к дежурному по вокзалу. Тот уже такие варианты знал, за все годы работы сталкивался сотни раз. Он сообщил по дистанции, что бумажник надлежит извлечь и вернуть на станцию Печора. В финале сказали, что документы привезут встречным поездом. Но это будет только завтра. Дорога-то однопутная. Обстоятельства были выше Рафа, и ему оставалось только ждать.

Решили, что поедут в экспедицию, куда командировали Шуру. Тормознули УАЗик. Водила спешил за начальником, но понадеялся, что ему за подвоз трояк дадут, и взялся подвезти. Рафа с похмелья и после пережитого словесно понесло. Таким способом из него выходил стресс, если в момент рядом с ним не было подходящей подружки. Если таковая была — то стресс выводился другим способом, более энергозатратным.

Он складно поведал водителю, что они с коллегой, то бишь, с Шурой, приехали руководить возведением монумента: «Память за оборону Печоры». Дескать, они архитекторы. Это он клал почин дальнего намёка, что водитель должен быть сознательным гражданином и прокатить их за просто так. К середине пути, у «Макаронки», водила стал соображать, что денег за подвоз, по причине его высокого гражданского долга, ему не видать, возразил:

— Так немцев же в Печоре не было! Какая оборона?

Раф не спешил доставать джокера из рукава и разводил водителя на эмоции:

— Э-э-э!.. Плохо вы, батенька, учили историю в школе! Какая оценка у вас была по истории СССР?

Водила начал горячиться:

— Причём оценка, причём история? Я сам здесь живу от рождения! И все предки здесь жили. Никогда от стариков не слышал, что немцы дошли до Печоры!

В этом месте у Рафа был «рояль в кустах»:

— А десант немцев для взрыва моста через реку Печора?

Водитель, конечно же, знал, что был такой случай в истории. В разгар войны немцы высадили десант с подводной лодки в Печорском море на берег. Этот десант погиб где-то в лесах-болотах. Исследователи достоверно не знают, то ли они погибли от воздействия природы — не советские же зэки они, что бы терпеть такие условия, или из винтовок побили их местные охотники, забрав экипировку на трофеи. Всё это скрыто в архивах НКВД, как военная тайна. Энкавэдэшники намекают, что, мол-де, они их уничтожили по приказу Ставки, но подробности не говорят. Примерно так же америкосы повествуют про экспедицию на Луну. Или как зачастую бывает: паренёк лоховатый проведёт ночь с девкой. Наутро друзья спрашивают: «Ну, ты её дрюкнул?» Он загадочно кидает реплику: «Порядочные мужчины об этом не говорят!»

Такими же были сведения об уничтожении немецкого десанта. Есть только факт, что до моста они далеко не дошли. Водитель понял, как он оплошал, и затянул:

— А-а-а! Так я знаю! Диверсанты!

— Мало знать! Надо помнить и чтить! — наставничал Раф менторским тоном.

Водитель обиделся вовсе и высадил их далеко от экспедиции, сказав, что ему срочно необходимо сворачивать. Поэтому Шура, всю дорогу, что шли пешком до конторы экспедиции, бубнил:

— Надо было тебе его дрочить! Вот идём теперь пешком, а то бы доехали как белые люди. В конторе бы увидели — нам респект!

— Мы пострадали за правду! — пафосно ерепенился Раф. — Зато ты теперь всё знаешь про десант, и походя заодно отлил!

Так за суетой они дошли до конторы экспедиции, куда был прикомандирован Шура рисовать какие-то изопахические треугольники. О смысле которых Раф смутно лишь догадывался, но Шуру за это умение уважал — изопахические всё же! В экспедиции Шуру уже ждали, поставили штамп о прибытии и дали направление в общежитие, которое параллельно несло нагрузку гостиницы для приезжих, и было в центре посёлка в сборно-щитовом бараке. В комнате такого барака Шуре дали одну из кроватей. Там стояла ещё масса кроватей, и на одной из них расположился Раф. Комендантше, с виду распутной молодой тётке, он, не сильно напрягаясь, объяснил, что его начальник «в поле», прибудет завтра и тогда выпишет направление. Комендантша-тётка знала, что в «поле» — значит, уехал на тягаче или вертолёте в тундру. Если уезжали в Среднюю полосу в командировку или отпуск, это называлось «на Большую землю». Тётка с завистью и мечтой оглядела ловкую фигуру поселяющегося, и вдаваться в подробности законности проживания особо не стала. При этом даже простыни ему дала, которые густо пахли прачечной и носили её следы в виде окраса трупного цвета. На критическое замечание по этому поводу комендантша парировала: