Рыбы поют в Укаяли - [56]

На берегах Иваи я жил среди бразильских кабокло и не раз прибегал к их гостеприимству и помощи. Я убедился, что все они очень милые люди, но чрезвычайно простодушные, и поэтому о них рассказывают множество анекдотов. Некоторые из этих историек рассказывали мне сами кабокло, которые любят посмеяться над собою.

Почтенный Лукаш Гурницкий в своем «Польском придворном» рассказывает забавную побасенку о том, как путников, возвращавшихся домой с ярмарки, застигла ночь, и они были вынуждены переночевать на дереве. Утром они стали слезать с дерева немного необычным способом: самый сильный из них уцепился за ветку и повис в воздухе, другой повис, ухватившись за ноги первого, третий — за ноги второго, и так образовалась живая лестница, по которой остальные спустились на землю. Тем временем у первого, того, который держался за ветку, стали затекать руки; по совету своих товарищей он решил поплевать на ладони и отпустил ветку. Разумеется, все полетели вниз.

Так повествовал Лукаш Гурницкий почти четыреста лет назад. Эта фабула, преодолев века и моря, попала в Бразилию, и я встретил ее здесь, в лесной глуши; правда, тут она приняла менее неправдоподобную и наивную форму и была приспособлена к здешней обстановке.

В лесах Бразилии растет множество лиан, свисающих с деревьев, словно могучие многометровые канаты. Их употребляют для вязания плотов, а также для различных других целей. Однажды двое кабокло отправились в лес, чтобы нарезать лиан. Один из них вскарабкался по лиане, как по канату, а взобравшись наверх, вытащил нож и отрезал ее от дерева. Разумеется, он упал вместе с ней на землю.

— Эх ты, дурень! — засмеялся над ним его товарищ. — Все делаешь шиворот-навыворот. Смотри, как это надо делать.

Он полез по другой лиане и, очутившись наверху, перерезал ее ниже того места, где висел сам, лишив себя тем самым возможности спуститься по ней. Пришлось и ему лететь вниз.

Самой популярной в бразильской глуши историей, которую я в течение месяца слышал по меньшей мере десяток раз и которая — что самое интересное — неизменно вызывает смех у кабокло, является рассказ о саракуре и бужиу. Это типично бразильская побасенка; вне Бразилии ее трудно было бы понять, но здесь, в лесу, слыша ее в сотый раз, бразильцы смеются так же неподдельно, как будто слышат ее впервые. Когда вспоминают этот анекдот, прекращаются все ссоры, дождь, льющий как из ведра, уже не нагоняет мрачных мыслей, даже комары не так уж докучают.

Саракура — это широко распространенная в Бразилии птица из семейства бородачей, которая обычно подает свой голос перед тем, как должен пойти дождь. Обезьяна бужиу, или ревун, тоже предвещает своими криками дождь. Таким образом, и птица саракура, и обезьяна бужиу играют здесь роль барометров, причем к предсказаниям бужиу, как более надежной ворожеи, кабокло относятся с большим доверием.

Анекдот краток. Двое кабокло сидят у костра. Из зарослей слышится крик саракуры. Первый кабокло говорит:

— Слышишь? Саракура кричит. Будет дождь!

Но другой скептически отвечает, что не верит саракуре: лучше всего предсказывает дождь обезьяна бужиу. Выражает он это следующими словами:

— Saracura nao е Deus, bugiu — si! — что буквально означает: «Саракура не бог, а бужиу — бог!»

И вся Бразилия смеется над кабокло, который не смог выразить свою мысль иначе, как сравнив обезьяну бужиу с господом богом.

В более заселенных местах в лесу, особенно там, где сходятся несколько троп, стоят корчмы, или венды, в которых можно приобрести любую вещь, необходимую для жизни в глуши: ружье, порох, инструменты, ткани, водку и т. д. Хозяин венды умеет немного читать и писать; поэтому среди кабокло он слывет ловкачом и мошенником.

Перед вендой одного такого ловкача росло дерево pao de ferro, или железное дерево; железным оно называется потому, что древесина его почти такая же твердая, как железо. Для хитрого хозяина это дерево было источником дохода. Как только в венде появлялся какой-нибудь кабокло, имевший при себе топор или что-нибудь похожее, хозяин подзадоривал его и предлагал пари на выпивку для всех присутствующих, что тому не удастся срубить твердое пао де ферро. Кабокло охотно соглашался и, конечно, проигрывал. Пораженный тем, что лезвие топора зазубрилось или вообще сломалось, а дерево стоит, как стояло, он признавал наконец себя побежденным и покупал для всех водку. Хозяин же извлекал из этого двойную выгоду: кабокло покупал у него не только водку, но и новый топор.

Забава с железным деревом окончилась трагически: какой-то вспыльчивый кабокло, ударив по стволу дерева сто раз без всякого результата, вышел из себя и сто первый, гораздо более удачный, удар нанес хозяину венды, раскроив ему череп.

По крыше хижины над Укаяли барабанит дождь. Настроение у всех подавленное…

Когда во время моей первой южноамериканской экспедиции я собирал образцы бразильской фауны в штате Парана, со мной произошел один любопытный случай, по-моему, довольно характерный. Однажды, охотясь в чаще на берегу Иваи, я повстречался с нищим. Босой и в лохмотьях, он ехал на великолепном коне, а к его голым ногам были привязаны огромные серебряные шпоры; вид у него был невероятно гордый и воинственный. Держа в руке ружье, он попросил у меня подаяния. Хотя я тоже не был безоружен, эта встреча меня встревожила. Я знал, что в окрестностях шатается несколько сорвиголов, которых считали тут опасными valentaoes