Рыбный промысел в Древней Руси - [58]
В разделе, касающемся истории и организации рыбных промыслов в частновладельческих хозяйствах, нам приходилось отмечать настойчивое стремление духовных и светских феодалов на протяжении XII – начала XVI вв. к расширению за счет захвата и освоения новых рыбных угодий этой отрасли своей экономики. С другой стороны, рыболовство успешно развивалось и в крестьянских хозяйствах, заняв там в некоторых областях Руси особо видное место.
Рыба в составе феодальной ренты, получаемой землевладельцами, постоянно упоминается в источниках. Таким образом, повинности в пользу собственника, связанные с рыболовством, были двоякого рода. Во-первых, подвластное население непосредственно привлекалось к участию во владельческих промыслах. Во-вторых, часть продукции собственно крестьянского рыболовства изымалась в числе поборов за пользование рыбными угодьями. Есть все основания относить происхождение и тех и других еще к домонгольскому времени, к эпохе становления и формирования феодальных вотчин. Однако их взаимосвязь и структура в столь ранний период ввиду малочисленности наших источников прослеживаются слабо. Можно полагать, что основную массу рыбной продукции вотчинник получал тогда со своих ловищ, обслуживавшихся челядью. Исследователи справедливо указывают, что в это время «владельческое хозяйство имело более важное значение, охватывало не только подсобные отрасли хозяйства, но и хлебопашество»[483]. Со временем последнее потеряло свое значение (барская запашка вновь увеличивается лишь с XVI в.[484]), но промыслы, наоборот, всемерно поддерживались и расширялись.
Несомненно, претерпели серьезную трансформацию и всякого рода феодальные повинности. К изучению этого процесса на примере рыболовства нам следует сейчас приступить. Сравнив полученные результаты с аналогичными материалами по великокняжеским и государственным землям, возможно, удастся нащупать и некоторые общие закономерности.
Внимание исследователей не раз привлекала Уставная грамота митрополита Киприана владимирскому Царевоконстантиновскому монастырю (1391 г.)[485]. В этом документе дан перечень феодальных повинностей, которые сироты – монастырские крестьяне – должны были нести в пользу игумена и братии. Многие из них непосредственно касаются рыболовства. Прежде всего крестьяне были обязаны: «ез бити и вешней и зимней, сады (садки? – А. К.) оплетать, на невод ходити, пруды прудить, …истоки… забиваты». Кроме того, им полагалось изо льна игумена прясть сежи и дели неводные наряжать. Все эти повинности – отработочные. Иными словами, зависимые крестьяне постоянно привлекались к непосредственному участию в монастырских ловлях («ходити на невод»), оборудовали ловища соответствующими сооружениями («ез бити зимней и вешней», «пруды прудить», «истоки забивать»), а также снабжали монастырь рыболовными орудиями («сежами» и «делями»). Таким образом, основную массу рыбы Царевоконстантиновский монастырь в конце XVI в. получал со своих собственных промыслов, где использовался труд зависимых крестьян. Можно лишь предположить, что какая-то часть рыбы попадала к игумену в качестве обязательного приношения к праздникам: «А на велик день и на Петров день приходят к игумену, что у кого в руках».
Думается, очерченный круг крестьянских повинностей, повинностей трудом во владельческом промысловом хозяйстве, был характерным для XIV – начала XV в.
Но есть в нашем распоряжении и другие факты, свидетельствующие о наличии издольного оброка. Большой интерес представляет берестяная грамота № 99 (XIV в.)[486]: «Паапоклоно о… рика к Онцифору. Прикажзиваеши про риби, а мни смедри не платя без руоба. А ни посла еси цоловека да грамотоу. А сто оу тебе недоборе стари, пришли зеребе». Л. В. Черепнин истолковывает содержание письма как ответ некоего управляющего черносошными рыболовными угодьями на требование посадника Онцифора собрать со смердов государственный рыбный оброк[487]. Более вероятным, на наш взгляд, являлось совместное (по жребьям) владение смердами и Онцифором какими-то рыболовными угодьями. В Новгородских писцовых книгах нетрудно найти множество сходных случаев. «А в озере Вельевском им (4 боярщинам. – А. К.) четь, а с тое четверти дают им рыболови с невода пятую рыбу»[488]. Так и Онцифор приобрел права (возможно, перекупил или докупил) на часть (жребьи) рыболовных угодий. Ловившие там рыбу крестьяне должны были теперь делиться с ним уловом. Однако они отказываются это делать без грамоты, подтверждающей новый раздел (розруб) угодий (повинностей. – А. К.), а также платить старые недоборы, пока посадник не пришлет свои «жребьи», т. е. письменное свидетельство о принадлежавших ему долях.
Еще более яркое представление об оброчной (издольной) системе рыбного оброка дает грамота № 169 (XIV в.)[489], сохранившаяся полностью: «Василеве, Софонтеева. Онтане. послале. Овдокиму. два. клеща. да. щука. с Василевы. рыбы. клеща. послале. клеще Стопане. цетворты». А. В. Арциховский переводит ее так: «Во двор Василия Софонтеева. Антон послал Евдокиму двое клещей. Да щука из Васильевой Рыбы послал клещи. Степан послал четвертые клещи». Л. В. Черепнин понимает текст иначе, полагая, что неизвестный автор письма сообщает Василию Софонтееву о посылке Евдокиму Антоном двух клещей и щуки; из деревни Васильевой – рыбы и клещей, и от Степана – клещей
С чего началась борьба темнокожих рабов в Америке за право быть свободными и называть себя людьми? Как она превратилась в BLM-движение? Через что пришлось пройти на пути из трюмов невольничьих кораблей на трибуны Парламента? Американский классик, писатель, политик, просветитель и бывший раб Букер Т. Вашингтон рассказывает на страницах книги историю первых дней борьбы темнокожих за свои права. О том, как погибали невольники в трюмах кораблей, о жестоких пытках, невероятных побегах и создании системы «Подземная железная дорога», благодаря которой сотни рабов сумели сбежать от своих хозяев. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В монографии рассматриваются территориально-политические перемены на Руси в эпоху «ордынского ига», в результате которых вместо более десятка княжеств-«земель», существовавших в домонгольский период, на карте Восточной Европы остались два крупных государства – Московское и Литовское. В центре внимания способы, которыми русские князья, как московские, так и многие другие, осуществляли «примыслы» – присоединения к своим владениям иных политических образований. Рассмотрение всех случаев «примыслов» в комплексе позволяет делать выводы о характере политических процессов на восточнославянской территории в ордынскую эпоху.
Книга в трёх частях, написанная Д. П. Бутурлиным, военно-историческим писателем, участником Отечественной войны 1812 года, с 1842 года директором Императорской публичной библиотеки, с 1848 года председатель Особого комитета для надзора за печатью, не потеряла своего значения до наших дней. Обладая умением разбираться в историческом материале, автор на основании редких и ценных архивных источников, написал труд, посвященный одному из самых драматических этапов истории России – Смутному времени в России с 1584 по 1610 год.
2013-й год – юбилейный для Дома Романовых. Четыре столетия отделяют нас от того момента, когда вся Россия присягнула первому Царю из этой династии. И девять десятилетий прошло с тех пор, как Император Николай II и Его Семья (а также самые верные слуги) были зверски убиты большевиками в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге в разгар братоубийственной Гражданской войны. Убийцы были уверены, что надёжно замели следы и мир никогда не узнает, какая судьба постигла их жертвы. Это уникальная и по-настоящему сенсационная книга.
Для русского человека имя императора Петра Великого – знаковое: одержимый идеей служения Отечеству, царь-реформатор шел вперед, следуя выбранному принципу «О Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, только бы жила Россия в благоденствии и славе». Историки писали о Петре I много и часто. Его жизнь и деяния становились предметом научных исследований, художественной прозы, поэтических произведений, облик Петра многократно отражен в изобразительном искусстве. Все это сделало образ Петра Великого еще более многогранным. Обратился к нему и автор этой книги – Александр Половцов, дипломат, этнограф, специалист по изучению языков и культуры Востока, историк искусства, собиратель и коллекционер.
Политическая полиция Российской империи приобрела в обществе и у большинства историков репутацию «реакционно-охранительного» карательного ведомства. В предлагаемой книге это представление подвергается пересмотру. Опираясь на делопроизводственную переписку органов политического сыска за период с 1880 по 1905 гг., автор анализирует трактовки его чинами понятия «либерализм», выявляет три социально-профессиональных типа служащих, отличавшихся идейным обликом, особенностями восприятия либерализма и исходящих от него угроз: сотрудники губернских жандармских управлений, охранных отделений и Департамента полиции.