Рыбный промысел в Древней Руси - [56]
Даже эти немногочисленные примеры доказывают наличие рыбы среди сбиравшихся натурой государственных повинностей. Особое внимание князья обращали на ловлю осетровых рыб и регулярно облагали их соответствующими поборами. Кроме того, в обязанности поселения некоторых волостей входили поставки орудий рыболовства (невод, курица и бредник – Смоленской грамоты) для княжеских ловищ. Можно предположить, что уже тогда существовали и отработочные повинности по обслуживанию этих ловищ, и доставка рыбы.
Оброк рыбой поступал, конечно, и феодалам-вотчинникам. Недаром в данных грамотах XII в. князей Мстислава Владимировича и Всеволода Мстиславовича Юрьеву монастырю, Изяслава Мстиславовича Пантелеймонову монастырю, а также в грамоте Варлаама Спасо-Хутынскому монастырю рядом с земельными пожалованиями даруются ловища, тони и колы в реках[461]. По всей вероятности, крестьяне монастырских сёл привлекались к участию в рыбной ловле, обязаны были поддерживать в порядке рыболовные сооружения и отдавать в пользу землевладельцев какую-то часть своих уловов. Однако установить конкретные формы и размеры повинностей не позволяет состояние источников.
Думается, всё же поступления рыбы в виде феодальной ренты были невелики. Основную ее массу землевладельцы получали со своих собственных ловищ, обслуживавшихся челядью.
Таким образом, уже в домонгольской Руси мы встречаем рыбу и в составе натурального обеспечения (корма) правительственных агентов, и среди государственных податей, и, наверное, в оброке натурой, взимавшемся феодалами-вотчинниками с подвластных им крестьян. Существовали также отработочные повинности, связанные с владельческим рыболовством.
Вопрос о соотношении количества продуктов (в том числе и рыбы), производившихся в собственно вотчинном хозяйстве и доставлявшихся феодалам через эксплуатацию путем оброчной системы крестьянских хозяйств, остается открытым. Ряд косвенных фактов заставляет отдать предпочтение первым и полагать, что продуктовая рента находилась еще в зародышевом состоянии[462].
Начиная со второй половины XIII в. сведения о феодальных повинностях, ложившихся тяжким бременем на плечи населения русских земель, постепенно приобретают массовый характер. Исследователи насчитывают около двухсот наименований только специфически крестьянских повинностей и поборов[463]. Многие из них касались рыболовства.
Одним из специальных поборов в пользу великих или удельных князей было «рыбное»[464]. Так, в жалованной грамоте можайского князя Ивана Андреевича Ферапонтову монастырю на деревню Крохину (1434–1435 гг.) говорится: «ино тем всем его людем на надобе моя дань на десять лет, ни которая пошлина ни рыбное»[465]. Другие акты позволяют установить порядок сбора «рыбного». «Мои рыбники с ыгумновых неводов и съ его людеи неводов, колко игумновыхъ неводов ни буда, за рыбное емлютъ с невода по двадцети белъ, как и су горожан емлют», – сообщается в грамоте белозерского князя Михаила Андреевича, данной Кирилло-Белозерскому монастырю (1476–1482 гг.)[466]. Здесь денежный взнос заменил, по-видимому, прежние отчисления натурой.
«Рыбному» Белозерского и Вологодского уездов идентичен, надо полагать, рыбный оброк, взимавшийся представителями великокняжеской администрации с различных снастей и ловель в других древнерусских землях. «А збирати старостам и целовальником тот рыбный оброк с рыбных ловцов с их рыбных ловель с неводов, и с кереводов, и с сетей, о со всяких ловель, хто какими ловлеми учнет с озере Селигере рыбу ловити, а не по пашне, а не по двором, и не по сохам, и не по тяглу, и не по животом», – объявляется в выписи из книг рыбной ловли (1557 г.) в озере Селигер.
Размеры этого оброка определялись применительно к местным условиям (пятая, шестая, десятая рыба; «пятнадцать сущик да по пяти пластей» с чаща или «с невода по десяти рыб в стрелу» и т. д.). Важно другое: рыбным оброком облагались все ловцы (если им не давались льготы), независимо от их правового положения[467]. «А кто имеет рыбу ловити на моем озере на Переславском и на Вексе неводом, или сетью, или бредником, или иною рыбною ловлею, – говорится в Уставной грамоте (1506 г.) великого князя Василия Ивановича переславским рыболовам, – мой ли кто великого князя, или митрополичь, или боярской, или монастырской, и те все потянут в мою поварню великого князя с моими рыболовами во всякие проторы»[468].
Таким образом, рыбный оброк («рыбное») взимался с людей, ловивших рыбу в угодьях, не огражденных от податей иммунитетными правами. Сумма его иногда сразу определялась центральной властью, а рыболовы лишь раскладывали ее между собой соответственно снастям. В других случаях оброк взыскивался представителями княжеской администрации на месте в установленных размерах с каждого вида рыболовных снарядов или же в пользу князя отчислялась заранее оговоренная часть улова.
Всё это свидетельствует о широком распространении рыболовства на Руси, благодаря чему рыбный оброк оказался в числе важных государственных податей, а невод и другие снасти стали наряду с сохой, плугом, кожевническим чаном, кузницей и т. п. единицами обложения.
