Рыбный промысел в Древней Руси - [43]
Следующая историческая эпоха – IX–XIII вв., время становления и упрочения феодальных отношений и институтов власти на Руси – ставит перед исследователем ряд новых вопросов. Такие явления, как возникновение городов и феодальных вотчин, в корне изменили социально-экономический строй древнерусского общества. За ними кроются глубокие сдвиги в хозяйственной деятельности восточных славян: прогрессивное развитие всех ее отраслей и дальнейший рост общественного разделения труда.
Но как бы ни были важны сами эти процессы, тем не менее следствием их оказалось разрушение однородной или почти однородной[326] структуры существовавшей экономики. Среди моря мелких, натуральных и замкнутых крестьянских хозяйств выросли города – центры ремесла и торговли, – обосновались и укрепились феодальные усадьбы-вотчины, внутри которых накапливались людские и материальные ресурсы, способствовавшие тенденции к расширенному воспроизводству[327].
А рыболовство? Осталось ли оно в стороне от столбовой дороги исторического развития, законсервировавшись в формах предшествующего времени[328], или также претерпело существенные изменения, наполнившись качественно новым содержанием? Одни наблюдения над технологией промысла, ее динамикой ответа на поставленный вопрос не дадут. Теперь исследование необходимо направить в русло всестороннего изучения места и роли рыболовства в крестьянском хозяйстве, в феодальной вотчине и в жизни горожан. Далее его следует распространить на XIII – начало XVI в. вплоть до окончательного объединения русских земель в единое централизованное государство, иначе – на весь период «восходящей» стадии феодальной формации на Руси[329]. Только при этом условии представляется возможным преодолеть трудности, вызванные состоянием источников.
а) Рыболовство в крестьянском хозяйстве
До XIV–XV вв. судить о рыболовстве приходится в основном по данным археологических раскопок. Однако, несмотря на определенные успехи в деле исследования сельских поселений, добытые коллекции и количественно, и качественно уступают обильным находкам в древнерусских городах. Поэтому, характеризуя жизнь средневековой деревни, особенно ее хозяйственную сторону, археологи вынуждены широко привлекать городские материалы[330]. Тем не менее определенные выводы и без этого дополнительного источника можно сделать уже сейчас.
Сложность заключается в том, что большинство древнерусских сельских поселений обследовались во время археологических разведок, а не подвергались планомерным раскопкам. Собранные на них материалы представлены по преимуществу обломками керамики, орудиями труда. Прочие же предметы встречаются гораздо реже. Наконец, не всегда удается достаточно убедительно установить тип памятника: обычные поселения свободных крестьян-общинников, владельческие поселения, феодальные усадьбы-замки и нарождающиеся городские центры. Последнее обстоятельство заставляет рассматривать их вместе (конечно, за исключением тех случаев, когда тип поселения выявлен достаточно четко, например село Ракома под Новгородом или Кидекша, княжеская усадьба Юрия Долгорукого).
Исследователи, занимавшиеся историей русской деревни X–XIII в., заметили, «что подавляющее большинство селищ и курганных могильников вытянуты вдоль берегов рек и озер»[331]. Объясняется это прежде всего потребностями земледелия: в речных долинах легче было найти пригодные для распашки земли (более плодородные почвы, свободные от леса и болот площади)[332]. Не последнюю роль играли и удобства транспортного сообщения по водным путям. Однако нельзя сбрасывать со счетов и третий фактор. «Многие поселения, – пишут А. В. Успенская и М. В. Фехнер, – расположены близ устьев мелких притоков или напротив устья, на противоположной стороне главного русла»[333]. Примеров такой топографии селищ можно привести немало: верхнее течение Волги, Ока, верхнее и среднее течения Днепра, реки Ипуть, Сож, Десна, Дон и т. д. Но только ли дело здесь в расширении при впадении притока речной долины (естественное увеличение пахотных и сенокосных угодий), как думают вышеназванные исследователи, или же еще и в желании жителей поселка соседствовать с перекрестком судоходных путей? Всё это, конечно, имело место. Но были и другие обстоятельства. Некоторые притоки – мелководные ручьи – никакого транспортного значения не имели, как, впрочем, почти не прибавляли к речной долине аллювиальных террас и плодородных почв. Зато они служили идеальным местом для рыболовства. Недаром такие места притягивали к себе людей еще в неолитическую эпоху, когда лов рыбы входил в число важнейших видов хозяйственной деятельности. Если вспомнить, что технические возможности большинства русских рыбаков вплоть до XII в. не позволяли вести активный промысел в основной акватории мощных рек и озер, положение еще более прояснилось. Сельские поселения нередко ставились с учетом благоприятных условий для рыболовства.
