Рыбка из «Аквариума» - [5]

Отобрав пяток наиболее качественных фотографий, командир вызвал к себе в кабинет шифровальщика — мастера на все руки — и своего заместителя, каждому дал поручение. То, что несколько дней назад Шевченко доложил о том, что вице-президент банка за хорошие деньги купил у шофера Амалии Лопес ключ от ее дома, нельзя было рассматривать иначе как еще одну удачу. «Фарт в руку!» — сказал резидент самому себе.

Его заместитель, который имел возможность, в случае крайней необходимости, вызывать на личную встречу Пятого резидента нелегальной резидентуры, получил исчерпывающие указания.

* * *

В то время как Мишель Род, перед ужином, купался
в целебных теплых водах Лас-Эстакоса, в Мехико происходили интересные события. Амалия Лопес обычно
возвращалась из банка домой сразу после восьми вечера и тут же отпускала своего шофера, а через час и
горничную с поварихой. Шофер уезжал до утра, а горничная и повариха — жена садовника жили во флигеле,
что находился в глубине сада. Сама же хозяйка дома
забирала дневную почту, газеты, журналы и отправлялась читать их в свою постель. В ту самую минуту, когда неизвестный позвонил в
ворота виллы вице-президента Национального банка и
вручил привратнику толстый пакет с золотым тиснением, Амалия Лопес не слышала, как отодвинулась штора окна ее спальни и в нее проник человек, чье лицо по самые глаза было закрыто черным платком.

Ответственная сотрудница Национального банка, она же бывший дипломат, возможный тайный агент ЦРУ, страстно влюбленная в красивого швейцарца и мечтавшая составить с ним счастливую семью, оторвала взгляд от газеты, и без того огромные карие глаза ее расширились от ужаса. Вскрикнуть она не успела, а… еще минут через пять в ее спальне настойчиво затрезвонил телефон. Отвечать было некому. И тогда, как и ожидалось, минут через двадцать, воспользовавшись имевшимся у него ключом, вице-президент банка с конвертом в руках вошел в дом своей несостоявшейся любви. Не обнаружив ее в гостиной, он прошел в спальню, где горел свет. Но он тотчас же померк в его глазах. Амалия лежала в постели с раскинутыми в сторону руками, устремив в потолок уже ничего не видящие глаза. На пеньюаре, там, где бугрился сосок левой груди, виднелось алое пятнышко с десятицентовую монету, а рядом, у подушки, лежала длинная острая спица с деревянной рукояткой. Влюбленный мужчина в невменяемом состоянии выронил из рук пакет, из которого выпали фотографии обнаженной Амалии, занимавшейся любовью с неизвестным молодым человеком, и поспешно схватил орудие смерти.

За разглядыванием спицы, на которой виднелись следы крови, вице-президента и застали полицейские чины.

* * *

Отец Глории не часто баловал своих детей ласками, особенно став вдовцом. А тут, возвратившись с работы вечером и поинтересовавшись у дочери, как ухаживает за ней «этот симпатичный швейцарец» и относится ли она к нему достаточно серьезно, прижал к себе Глорию и осыпал нежностями.

— Он хороший! Надежный. Смотри, не упусти его, Глория. Мне лучшего зятя и не надо! Он обеспечит тебя, и я буду спокоен.

Во второй половине дня Сальвадор Ортега побывал у следователя, который открыл дело № 005381/57 об убийстве Амалии Лопес де Оливарес. Сказав, что он близко знал бедняжку, ответственный чиновник МВД поинтересовался ходом расследования, просмотрел список друзей и знакомых убитой и имени швейцарского фотографа там не обнаружил. Следователь заверил лиценциата Ортегу, что дело ему предельно ясно и все улики налицо: убийство на почве ревности.

— Хотя убийца и крупная птица, не последняя в мире бизнеса, — в голосе следователя улавливались нотки особого удовлетворения. — Твердит: «Не убивал! Не убивал!», и разыгрывает из себя чокнутого. А все доказательства у меня на столе.

Услышав подобные рассуждения, Сальвадор Ортега понял, что банк, друзья несчастного наймут лучшего адвоката и тот непременно станет раскручивать версию невменяемости своего подзащитного. Ревнивец будет отправлен в психиатрическую лечебницу, через год-полтора его «вылечат» и вице-президент снова займет свое прежнее кресло.

А в тот самый час, когда отец беседовал с дочерью, Мишель Род за ужином просматривал газеты. В столичной «Эксельсиор» он, к изумлению своему, увидел некролог: «Национальный банк Мексики с глубокой болью и прискорбием выражает сожаление по безвременной кончине своей ведущей сотрудницы Амалии Лопес Оливарес» и т. п., а в «Вечерних новостях» прочел заметку «Убийство на почве ревности». Из нее следовало, что жених Амалии, крупный финансовый туз, вице-президент банка, где она служила, раздобыл фотографии Амалии, занимавшейся любовью с другим, «личность которого установить невозможно, поскольку на всех снимках голова его вырезана», пришел в ярость, воспользовался ключом от дома невесты, который специально был куплен у шофера пострадавшей, вошел ночью в спальню «и заколол изменницу стальной спицей, которой обычно стали пользоваться последнее время отъявленные уголовники».

Потоком нахлынули мысли: «Бедняжка… Жестоко с ней обошлись. Но сработали классно. Скрыли, что фотографируют! Ну и правильно! Видно, иначе мне от нее не отделаться было. Не отпускала бы от себя ни на шаг… Ну, упокой, Господи, душу ее».