Рыбари и виноградари - [43]

— Господи! — простонал барон.

— Не поминай Его всуе. Сейчас это не поможет. Я лично окроплю тебя туалетной водой. К вечеру соберутся гости. Все уже едут.

Барон тоскливо подошёл к окну спальни и выглянул в парк, залитый розовым светом восходящего солнца. В глазах его стояли слёзы. Рассвет был красив. Конечно, не так, как вчера, но чувствовалось, что солнце старалось.

— Рожер тебя подождёт, — поняла его невысказанную мысль Селин. — В стойле. Боюсь, у тебя в ближайшее время будет слишком много дел.

Анри склонил голову, опустился на одно колено и поцеловал руку Селин.

— Если бы ты благоволила пронести чашу сию мимо меня… — грустно молвил он. Затем решительно поднялся и двинулся к выходу, разрывая на груди рубаху. — Веди меня в ванную. В руки твои предаю дух мой…

Селин с нежностью смотрела на мужа. Он был красив. Годы совсем не портили его сильное тело, волевое лицо. Они лишь украсили кожу мелкой вязью таинственных иероглифов. Кто-то сказал бы, что это просто морщины. Но Селин понимала, что так скажет лишь глупец, который вдобавок заявит, что белое облако, окружающее голову барона, — просто копна растрёпанных седых волос.

Она вздохнула и вызвала секретаря.

— Вечером у нас приём. Проследите, чтобы барон выглядел должным образом. Гости начнут собираться к семи. Ужин должен быть человек на пятьдесят. Меню утвердите у меня.

— Конечно, мадам, — почтительно произнёс тот, понимая чутьём вышколенного референта, что хозяйка хочет добавить что-то ещё.

Пауза затягивалась. Наконец баронесса нарочито небрежно произнесла:

— И дайте Рожеру чего-нибудь вкусненького. Он любит гренки с солью. Шепните, что от меня… — она слегка покраснела, а возможно, это рассветные лучи так окрасили её лицо.

— Конечно, мадам, — повторил секретарь и поспешно вышел.

«Ближайшие несколько часов обещают быть суетными», — подумал он.

Но даже умный и проницательный секретарь ошибался. Грядущие события нельзя было определить таким заурядным словом. Сюда подходило бы что-нибудь более мрачное и патетическое. Да и вообще, речь шла не о часах, а, скорее, о вечности…

После полудня стали собираться приглашённые.

Максим не любил приезжать в числе первых. Атмосфера вежливых разговоров, вызванная необходимостью убить пару часов, утомляла. К тому же кое-кто из гостей умел проникать в чужие мысли, что требовало постоянного самоконтроля.

К шести часам вечера он сменил два самолёта на арендованную в аэропорту Бордо машину. Ещё через полчаса оказался на подъезде к заросшему лесом холму. Юго-запад Франции, райские места. Многие считают, что всё вокруг быстро меняется, но только не здесь. Вообще-то мир не так уж склонен к переменам, особенно человек. В библейские времена страдали, боялись, завидовали, вожделели. Что изменилось? Образование и доступ к интернету? Но и в Средневековье подростки целыми днями заворожённо слушали заезжих менестрелей и любовались казнями на площадях. Живое аутодафе, да ещё в реальном времени, круче ролика про драку на гей-параде.

Поля, холмы, виноградники, дорога с многовековыми платанами существовали здесь всегда. Цивилизация проявилась лишь в том, что аллею заасфальтировали. Без этой инородной чёрной полосы определить эпоху было бы невозможно. Появись сейчас средневековые всадники, зыбкая реальность не моргнула бы глазом.

Максим свернул на обочину у огромного пня. Здесь в ряду деревьев был просвет, похожий на пустоту выпавшего зуба. Вокруг неподвижно застыли огромные платаны с неестественно гладкими светло-зелёными стволами в бурых пятнах, будто в подсохшей крови. В тени жара всё равно ощущалась. Он открыл дверь машины, вдохнул воздух, пахучий и густой, словно вино, напоённый запахом сотен трав и цветов, разомлевших на солнце. Слабый ветерок внёс сюда тонкий оттенок недалёкого моря и разогретой сосновой смолы. Клетки тела восторженно избавлялись от синтетической атмосферы самолётных кондиционеров.

Максим вышел из машины и присел на пень, стараясь ни о чём не думать, просто впитывая окружающий пейзаж, звуки и запахи. Он пропустил сквозь пальцы жёсткую метёлку густо-зелёной травы. Смял её, ощутив клейкий сок. Вдохнул пряный аромат, похожий на маринад к мясу.

Далеко на вершине холма чёрным размытым пятном среди янтарных стволов и тёмно-зелёных крон угадывались башни замка. Отблески вечернего солнца вспыхивали на далёких окнах и каменной слюде черепицы.

Посидев минут пятнадцать, просветлённый духом, с сожалением вновь забрался в машину. Скоро дорога упёрлась в высокие металлические ворота. Максим кивнул видеокамере. Тяжёлые створки неторопливо и беззвучно распахнулись. Асфальт сменился гравием.

Обыденный мир с идеалистическим пейзажем французской провинции остался позади. Вокруг темнел мрачный дубовый бор, заросший подлеском из колючего вечнозелёного кустарника с мелкими и острыми, как бритва, листьями. Прогуляться по такому лесу можно было бы разве что в латах. В чащобе истерично взвыл незнакомый зверь; совсем рядом захрустели сучья. Максим поднял стёкла и порадовался, что никакая тварь снаружи не заберётся. Мощные дубы нависали над машиной, разглядывали гостя, что-то шептали, протягивая корявые лапы.