Рядом с алкоголиком. Исповедь жены - [66]

А потом… Потом пришло чувство нереальности. Мне казалось, что я лишилась последних сил. Хотелось уйти от всего этого, от этого затхлого, тяжелого запаха, от кучи его одежды, скомканных чеков на ночном столике и от Элвиса, который пел: «You Gave Me a Mountain».

– Согласись, классная комната. Если уж я решаю жить в отеле, то все должно быть в определенном стиле, – заявил Рихард.

– Ты полный идиот. Как ты мог просто так взять и исчезнуть?

– Мне хотелось исчезнуть. От всего. Я начал паниковать.

Он взял в прокате фильм «Покидая Лас-Вегас» с Николасом Кейджем в главной роли. Алкогольный романтизм наивысшего калибра. Пьяница, который нажирается до потери памяти, находит себе подругу, которая оказывается проституткой, но любящей его и готовой смириться с его жизнью в алкогольной лихорадке. А он пьет и пьет, и целый фильм, в принципе, – одна большая оргия, заполненная бутылками и алкогольным опьянением. Рихард этот фильм взял посмотреть. Как патетично, подумала я тогда.

И только позже он объяснил мне, почему взял именно этот фильм и почему именно тогда.

В его планах был просмотр фильма с одновременной передозировкой наркотика и алкоголя, чтобы отправиться на тот свет.

Не играет никакой роли, насколько близка «та, что рядом» человеку, подсевшему на кокаин. Нет никаких шансов, что она сможет вжиться в его состояние, ощутить его панику. Это невозможно. Нереально представить себе, как тысячи иголок впиваются ему в висок, как он пережевывает несуществующую пищу, чтобы избавиться от чувства жжения во рту. Никакой человек, сам не переживший всего этого, не знает, как трясется тело, зависимое от кокаина, и как оно дергается, потому что не в состоянии находиться в покое, как вдруг верхняя его часть выгибается дугой от судорог. Никто не проникнется его страхом от учащающегося сердцебиения, от собственного отображения в зеркале. Его болезненной зависимостью от очередной дозы кокаина – этой погонной силы, которая заставляет его продать собственного ребенка, жену, старую мать. Спокойно заложить дом и все свое имущество. Когда подписан договор с кокаином, а перо намочено в собственной крови из носа, то ты так крепко связан, что не можешь освободиться и, в принципе, не хочешь. Лишь иногда и не очень старательно он пытается избавиться от зависимости, стать чистым. Но время идет, минуты мелькают, и песок пересыпается не в его пользу. Он тихонечко мурлычет кокаиновую песнь, когда звонит своему дилеру. Сам не верит в правдоподобность происходящего, говоря с дилером, потому что только что обещал завязать. Договаривается о встрече. Ему не хочется идти, но ноги сами его несут. Только раз, напоследок, уверяет он себя, в последний раз. Он дрожит от наслаждения, когда кокаин своим белым острым языком проникает в его телесные отверстия. За наркотик он готов умереть.

От того, что вы ударите наркомана, он не перестанет быть наркоманом. То, что он употреблял наркотики и пил, автоматически не давало мне права избивать его. Но взбучка на долю секунды принесла с собой чувство облегчения. В момент удара. В тот миг удар казался мне чем-то, на что я имею право. Я не ищу для себя оправдания, лишь стараюсь как-то объяснить. Объяснить, как это я, любящая мама маленьких детей, обычно спокойная, образованная и разумная, в одночасье превратилась в фурию.

Я была готова его бить, пока не успокоюсь. Собственно говоря, я не имела никакого права его бить, сколько бы он ни употреблял наркотиков. Свое поведение я могу объяснить тем, что во мне что-то оборвалось. Ведь я постоянно была на грани нервного срыва, которому не было конца.

И хотя я порядочно избила Рихарда, меня это не успокоило так, как я себе это представляла и как надеялась. Я чувствовала опустошенность. Вину. Неуспех. Мне пришло в голову, что я совершила ошибку, но это его вина, разве нет? Так почему мне так плохо? Ведь он всего лишь получил то, чего заслуживал… Счет за ночь, которую он провел в отеле, нас уже точно угробит. Это была еще одна причина, почему я считала правильным дать ему взбучку. Это была месть за наш уничтоженный семейный бюджет. Наказание за ужасающую безответственность. Кулаки были единственным оружием, которое у меня осталось. Ведь никакие увещевания уже не действовали. Может быть, именно физическое насилие приведет его в чувство?

Тогда я не знала, что подобный метод совершенно непригоден. Но от понимания этого я была далека.

Мне нужен был совет. Неужели ничего нельзя сделать? Эта беспомощность была самым страшным злом. Просто беспомощно смотреть, как Рихард опускается все ниже и ниже. Как из-за него и всем нам плохо. Как его подминают под себя алкоголь и наркотики. Тогда я не могла его выгнать. Надежда все еще жила во мне. У нас был общий дом, и Рихард обязан был вернуться.

Мне кажется, что тогда у меня в голове не нашлось ни одной разумной мысли, это просто была не я.

Потом настал новый период, и некоторые подробности напрочь стерлись из моей памяти.

Я только помню, что пришли новые вечера с новыми порциями кулаков.

Мы все еще притворялись, что стараемся сохранить наш брак.

– Мариса, – сказал он мне однажды ночью, – Мариса, иди ко мне и ляг на меня. Мне необходимо почувствовать твой вес. Я не могу лежать спокойно. Меня лихорадит. Иди ко мне и успокой меня. Помоги мне перестать трястись. Я не смогу успокоиться, если ты не ляжешь на меня. Мне нужен груз, чтобы не подпрыгивать. Пожалуйста. Мне необходимо почувствовать твой вес. Мне необходим груз. Иначе, наверное, я сойду с ума…