Рядом с Алей - [40]

– Подожди, вот попадемся в руки к тетке Лере, тогда узнаешь.

Найти дом Валерии Ивановны, заросший, низкий, перестроенный из деревенской бани, было не так просто. Громадные кусты роз, жасмина и сирени скрывали почти все стены, оставляя маленький проход к двери. Приняла нас тетя Лера сердечно.

Внешностью она походила на всех Илловайских, с некоторым излишеством носа и резкой впадиной у подбородка. Но глаза были изумительные: большие, выпуклые, зеленого цвета. Полноватая, низенькая, она была одета в помятый халат с короткими рукавами, открывавшими красивые, породистые руки и пальцы, унизанные кольцами. Обо всем расспрашивала, напоила чаем с какой-то местной ягодой и засохшим городским печеньем, а потом призналась, что вызвала нас не только, чтобы познакомиться, но и поговорить о деле. Рассказала: в Тарусе ходят слухи, что будут изымать излишки усадебных участков, а ее участок очень большой, с крутым спуском в овраг, и боится она, что излишки отрежут и поселят местную жительницу с коровой и мотоциклом.

Мысль о мотоцикле ее особенно тревожила. И вот она предлагает нам взять безвозмездно полосу ее участка (родственный дар), чтобы построили себе маленький домик и стали жить рядом. Она может поделиться кое-какими имеющимися у нее стройматериалами. Вся эта затея, несмотря на дарственную, конечно, должна была стоить уйму денег. И мы несколько ошеломленно отказались, но Валерия Ивановна сказала, что она все продумала и дает нам срок обсудить это дело. На том мы и расстались.

Жить нам тогда было негде, и, хорошенько подумав, мы решили принять предложение тетки Валерии. Предполагалось, что я останусь жить в пустующей даче Валерии Ивановны, чтобы неотрывно заниматься строительством домика на нашем участке, который был зарегистрирован в горсовете.

Тем временем выяснилось, что страхи Валерии Ивановны оказались напрасными, никто на ее участок не посягал, и ее отношения с нами испортились. Она сказала мне, что я могу жить у нее только временно, поскольку комната, куда меня пустили ночевать, нужна под книги ее мужа профессора Сергея Иасоновича Шевлягина.

И мне пришлось переехать к ближайшим соседям – пожилой чете Зябкиных.

…И вот я в Тарусском лесхозе. Заведующий Тарусским лесхозом, привлекательный седеющий человек, полный и медлительный, спросил, с любопытством поглядев на меня:

– А кто же у вас строительством займется?

– Я.

– Вы что ж, инженер-строитель?

– Нет, я филолог.

– А мужчины-то у вас в семье есть?

– Нет никого.

– А-а, – неопределенно протянул заведующий, – не женское это дело… Ну ладно, желаю удачи. Только участок далекий и плохо с транспортом.

Так все это началось. На руках у меня оказался лесорубочный билет на делянку в Песочном. Где-то в глубине сознания мелькала мысль, что я затеваю очень трудное и совершенно незнакомое мне дело, но я утешала себя тем, что имею кое-какой опыт работы в лесу, что я здорова, в достаточной мере энергична. Что денег окажется значительно меньше, чем нужно, я не знала. Не подозревала и того, что помимо физических трудностей я вступила в борьбу с местным бюрократизмом, ленью, неорганизованностью и пьянством.

В свои тогдашние 55 лет я была полна надежд, предприимчива, но совершенно не знала некоторых сфер жизни и потому была достаточно легковерна и опрометчива. Кто меня только не обманывал!

Кордон лесника находился в стороне от деревни Петрищево. Сперва надо было идти километров 12 – 15 по старому Калужскому шоссе, потом, увидев наблюдательную вышку лесхоза, свернуть направо и идти по мало наезженной дороге в глубь леса. Я по ошибке раньше времени свернула в сторону и оказалась в совершенной глухомани, по своим следам я вновь выбралась на дорогу. Через некоторое время лес стал гуще и разнообразней. Начали попадаться помимо осин липы и березы, кое-где на небольших, уже подтаявших лужайках стояли крепкие дубы с ветвями, начинавшимися у самой земли.

Километра через два дорога резко повернула вбок, спустилась в овражек с плохоньким деревянным мостиком и круто взяла вверх, к большой ровной поляне.

Из обшарпанной собачьей будки сейчас же выскочил с сиплым лаем старый пес. В доме было довольно чисто и тепло. Самого лесника не было дома. Встретили меня его жена и дед, латавший в углу старый валенок. Женщина приветливо сказала, что хозяин сейчас должен прийти, и усадила за стол. Вскоре вошел хозяин – молодой рослый человек, словоохотливый и гостеприимный; на столе появились чугун щей, поллитровка, черный хлеб и тарелка с кусочками нарезанного сала. И тут в комнату вбежал сынишка лесника, приятный черноглазый мальчик девяти-десяти лет, который ежедневно ходил шесть километров на лыжах через лес в деревенскую школу.

– Пап, лесничий повстречался, велел сказать, завтра придет, – сообщил мальчик и тоже уселся есть.

С собой у меня, кроме бутербродов, ничего не было. Видя радушие хозяев, я тоже села хлебать щи и пригубила рюмку водки, закусив салом.

Уговорили остаться ночевать, так как на ночь глядя идти одной в Тарусу нехорошо, к тому же завтра заедет лесничий и оформит делянку. Вечером я помогла готовить уроки мальчику, смышленому и самостоятельному, который все свободное время проводил на лыжах в лесу и чувствовал себя в нем как дома.