Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века - [28]
Это означало, естественно, что в бою русские солдаты оказывались в заведомо проигрышном положении. Их гладкоствольные ружья били всего на 300 ярдов, причем в цель попадала только пятая часть пуль. Союзники, чьи винтовки имели дальность действия до 1200 ярдов, могли вести огонь по самым удаленным артиллерийским позициям. Даже у гладкоствольных французских ружей дальность стрельбы достигала 600 ярдов. Описывая катастрофическое для русских сражение у Черной речки, американский посланник в Санкт-Петербурге Томас Харт Сеймур сообщал: «Русские потеряли нескольких своих лучших генералов: до них дотянулись кровожадные [пули] Минье»[98].
Крымская война продемонстрировала возрастающую роль стрелкового оружия. Но русская тактика, основанная на старом оружии и устоявшихся методах обучения, не соответствовала требованиям нового оружия, подобного тому, каким обладали англичане и французы. По словам Сирила Фоллса, превосходство британцев в стрельбе (не только в качестве оружия, но и в умении им пользоваться) позволяло пехоте действовать тонкими линиями. У французов передвижению колонн предшествовали застрельщики. Русские, напротив, продолжали отдавать предпочтение скоординированному движению глубоко эшелонированных масс в тесном строю и не придавали значения меткости стрельбы и действиям отдельных отрядов вне строя. «Их пехота была храброй и выносливой, но при этом медлительной и тупоголовой, а действия в плотном строю не позволяли ей полноценно использовать свою огневую мощь» [Falls 1953: 26; Showalter 1975: 99].
Не лучше было и состояние артиллерии. Поскольку британские и французские винтовки могли поражать цели на больших расстояниях, пушки потеряли возможность прикрывать пехоту. Пехота же из-за той же малой дальнобойности не могла защищать свою артиллерию при Альме и Инкермане, и поэтому, как писал Брюс Меннинг, «вражеские стрелки безжалостно расстреливали русские артиллерийские расчеты, которые осмеливались сопровождать пехоту в атаку» [Menning 1984: 39]. Неудивительно, что артиллеристы несли мало потерь от снарядов противника – почти все жертвы среди них пали от винтовочных пуль.
Как сформулировал Б. Лидделл Харт, «русские практиковали громоздкие построения в стиле плац-парада и перемещались по полю боя плотными массами, не принимая во внимание усовершенствования в огнестрельном оружии» [Liddell Hart 1960: 322][99].
После начала Крымской войны российское правительство приняло ряд мер по увеличению поставок большего количества современного огнестрельного оружия. Во-первых, определенный технический прогресс был достигнут собственными силами уже в ходе войны: был уменьшен калибр российских гладкоствольных мушкетов. В 1854 году армия начала переоборудование гладкоствольных стволов в нарезные под пулю Минье, а в 1855 году была принята на вооружение цилиндрическая пуля Нейслера. Новая система, хотя и не без проблем, удвоила дальность стрельбы – до 600 ярдов – и повысила огневую мощь пехоты[100]. Количество винтовок, выдаваемых пехоте, было увеличено с 26 на полк до 26 на батальон. В дополнение к этим техническим изменениям была организована дополнительная учебная подготовка офицеров по обращению с винтовками и уходу за ними [Циркуляр 18576:196; Федоров 1904:30–31]. Хотя дальнобойность и меткость русского гладкоствольного оружия все еще отставали от этих же характеристик винтовок противника и хотя использование дульнозарядных ружей не позволяло вести быструю стрельбу, но даже эти относительные успехи заставили «Таймс» всего через год после завершения боевых действий предсказать, что, «если Россия будет вовлечена в новую войну, ее армия в применении стрелкового оружия не будет уступать остальной Европе столь же сильно, как это было в прошлом»[101].
Во-вторых, правительство усиленно приобретало оружие за рубежом. Одной из причин таких закупок являлась недостаточная мощность всех трех казенных заводов по производству стрелкового оружия и нехватка частных заводов, которые могли бы исправить положение. Заграничные закупки сами по себе не были редким явлением. Британцы в это время тоже обращались к иностранным источникам, и довольно скоро, во время Гражданской войны, так же повели себя США. И в прошлом российское правительство было вынуждено размещать за границей крупные военные заказы, а на российских заводах по производству стрелкового оружия было принято собирать продукцию из деталей, закупленных за границей [Вешняков 1870: 133]. Однако условия военного времени значительно затруднили закупку оружия у традиционных поставщиков. В 1854 году российское правительство заказало 50 000 гладкоствольных ружей и 10 000 винтовок у льежской фирмы Фаллиса и Трампана, но англичане чуть раньше заказали там же 60 000 винтовок. Льежские оружейники, пользуясь острой нуждой России, подняли цены на российские заказы, а оружие поставили некачественное. Российские военные историки по сей день недоумевают по поводу высокой стоимости и низкого качества выполнения того заказа [Федоров 1904:13–14][102]. В довершение всех проблем Пруссия в апреле 1855 года запретила экспорт оружия в Россию через свои границы; Балтийское море в тот период считалось весьма небезопасным в отношении ценных перевозок на судах. До конца войны в Россию поступило всего 3000 бельгийских винтовок [Федоров 1904: 13–14; Curtiss 1965: 127].
