Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века - [25]

.

Мизерность сумм, выделявшихся на оружие, оказывала сильное давление на то, что редакторы «Военного сборника» называли хаотичной системой закупок, и недостатки в этой области, возможно, были даже более пагубным явлением, нежели отсталость в системах вооружений как таковая. Поскольку закупка оружия осуществлялась из скудных полковых бюджетов, рассчитанных в основном на обеспечение быта армии, полковые закупщики по понятным причинам ставили приобретение оружия на последнее место. Полки старались платить за оружие как можно меньше, а закупщики рассматривали периодические поездки на закопченные правительственные арсеналы и отдаленные заводы стрелкового оружия как наказание. Что еще хуже, полковые закупщики часто не разбирались ни в правилах закупок, ни в свойствах огнестрельного оружия. Поставщики и инспекторы оружия со своей стороны пытались отправить в войска все имеющееся на складе оружие без учета его исправности:

Естественно, что при таком порядке вещей, заводы хлопотали о том только, чтобы сдать полное число ружей по годовому наряду, а о качестве не заботились, будучи вполне убеждены, что арсенальные приемщики, по пословице: рука руку моет, прижимать не станут, а полковые не сумеют [Яковлев 1859: 179].

Неудивительно, что в источниках раз за разом перечислялись одни и те же дефекты мушкетов: винты неправильно вставлены, заклепки размещены неправильно, стволы плохо подогнаны, ложа из гнилого дерева и детали замков не подходят[90]. Неудивительно также, что российское оружие поставлялось в недостаточном количестве или недостаточного качества. По состоянию на 1 января 1853 года в наличии имелось только 532 835 из положенных 1 014 959 пехотных мушкетов [Зайончковский 1952: 25]. Утверждение Пинтнера о том, что в дореформенную эпоху нехватка мушкетов не являлась серьезной проблемой, вероятно, можно счесть справедливым только для мирного времени.

Очевидно, что с учетом ограничений, налагаемых бюджетом и системой закупок, внедрение современных ударных мушкетов или нарезных казнозарядных затворных устройств не увеличило бы доступность оружия в полевых условиях. Еще одно ограничение на современное военное оружие для пехоты накладывалось природой тех, кто должен был им пользоваться, – крестьян-солдат. Обреченный вплоть до военной реформы 1874 года на 25 лет службы крестьянин-солдат XIX века и его семья, оставшаяся в деревне, считали эту повинность едва ли не худшим из возможных бедствий. Исследования жизни и службы крестьян-солдат, проведенные различными учеными, в первую очередь Джоном Бушнеллом [Bushnell 1985, esp. chap. 1], показывают, что обучить их использованию и обслуживанию сложного оружия было очень нелегко.

Многие обозреватели отмечали, что российские солдаты плохо умели пользоваться оружием и ухаживать за ним. Военный историк Федоров утверждал:

…естественно, что подобное отношение войск к своему вооружению могло существовать лишь в период малодействительного гладкоствольного оружия, с постепенным же введением в нашу армию в последние годы царствования Императора Николая I нарезных ружей, с введением штуцеров <…> стала очевидною настоятельная необходимость изменить отношение войск к своему оружию и распространить в них более правильные понятия о его сбережении и уходе – того требовала система нарезного оружия, более дорогого, но зато и более действительного и требовавшего большего попечения и заботы о себе [Федоров 1911: 119].

В своих книгах тот же автор приводил множество примеров некачественного и даже причиняющего вред ухода. Для тренировок по стрельбе солдаты использовали глиняные пули, повреждающие стволы. Винты часто были негодными, при их закручивании отвертками повреждались ложи и стволы. Пристрастие к парадному внешнему виду требовало, чтобы оружие было чистым и блестело, и поэтому солдаты не видели необходимости «пачкать» его жиром и маслом. От постоянной полировки снаружи стволы истончались, частая чистка приводила к растачиванию канала ствола, а от недостатка смазки приходили в негодность замки [Федоров 1904: 123–125]. Что еще хуже, солдат должен был платить за смазку из собственного кармана. Впрочем, эти недостатки отмечались не только в более поздних исторических трудах, но и в официальных документах того времени.

Таким образом, оружие, в устройстве которого не были строго соблюдены все законы <…> и притом приготовленное не так тщательно, как бы того требовать должно, поступало на руки к солдатам, незнакомым с правилами содержания оружия и не имеющим ни средств для смазки его, ни принадлежности, хорошо приспособленной; понятно, что при таких условиях оно портилось весьма часто, и требовало частых поправлений, а следовательно и частой отсылки в мастерскую [Яковлев 1859: 182][91].

Полковые оружейники справлялись с ремонтом оружия лишь немногим лучше самих солдат. По данным «Военного сборника», до Крымской войны оружейники, приписанные к полковому штату, учились своему ремеслу только в полку. До службы они были механиками, колесниками или плотниками, а не слесарями или мастерами по изготовлению прикладов. Понятно, что им в полку не хватало и надлежащей подготовки, и необходимых инструментов.