Рутина - [43]
Мы пошли в магазин. Она взяла меня под руку по дороге, это было как-то не очень. Мы шли под облезлыми пятиэтажками ночной улицы Добровольцев. В круглосуточном купила себе (не дала мне заплатить) две банки алкогольного пива и три банки безалкогольного. Она смешивала пропорции в пользу безалкогольного и пила такой коктейль – позже я назову этот коктейль «Поддавки» и буду лечить им похмелье.
Я думал о Сигите, хотелось называть Татьяну ее именем, и, чтобы заглушить эти порывы, я начал вытворять какие-то странности, легкие извращения. Татьяна не была против, она как-то легко относилась к своему телу, доверяла его мне, будто мы были давно знакомы. Я набрал в гондон теплой воды, засунул его в нее и трахал поверх, уже наживую, то есть голым членом. Татьяна, жилистая и гибкая, облокотилась на подоконник, и ее покрытое потом тело блестело в лунном свете. От стен пахло нищетой, от ковра – пролитым бухлом и куревом. Мне хотелось, чтобы гондон разорвался в ней и нас бы обдало этой теплой водой. Он не рвался. Я достал его, развязал и вылил воду на нее. Я взял новый гондон, засунул в него свой телефон, завязал узлом и поместил Татьяне во влагалище. Сам я тыкался ей в задний проход, но не сразу удалось проникнуть. Пришлось взять украденное Костей в «Пятерочке» оливковое масло. Татьяна стояла раком посреди комнаты, я налил себе масло на руку, помазал ее тухлую дырочку и втолкнул туда свой гриб. Татьяна очень сладко застонала, проникновенно, из самого нутра, вырвалось грудное «да-а», и тут я впервые испытал сильное возбуждение, даже, кажется, забыв о своих страданиях. Я взял ее телефон и набрал свой номер. Мой мобильник вибрировал у нее в глубине вагины, я чувствовал это через стенку, и понемногу я шевелился в ней сам. Хватило пары минут, со стоном я кончил ей в кишку, и какое-то время мы лежали на ковре. Физически было так хорошо, что я боялся пошевелиться. Я замер и вслушивался в ее тело, которое сокращалось. Мне было приятно думать, что у нее случился множественный оргазм благодаря моим стараниям.
Татьяна сходила в душ, оделась, привела себя в порядок, вызвала такси, а я так и остался голый в пустой квартире. У меня скоро опять встал, и тогда я стоял один в центре комнаты и тыкался членом в гондон, наполненный теплой водой. Такой симулятор я изобрел в отрочестве, когда отчаянно пытался найти что-то близкое мягким тканям вагины, какой она мне представлялась, и вот, спустя десять лет, повторял процедуру. Глупенький мальчик с писькой. Совсем еще малыш.
Рассвело, а я сидел на кухне, пил вино и смотрел в стену. Вот и начало свободы, вот ты и остался один спустя почти три года отношений.
Иногда мы переписывались с Татьяной после, но больше не виделись. Я решил, что этого случая достаточно и надо немного отойти, ни с кем не спать. Слишком массивные впечатления.
Сигита в общаге переселилась рядом с моей комнатой, прямо в нашем блоке, вместо Доктора Актера. Я говорил ей, что это глупо, потому что сам я не собирался туда возвращаться. Почему она просто не приезжает и не завоевывает меня обратно, я не понимал, психовал.
Один раз она прислала мне какую-то глупую нежную эсэмэску, как будто у нас все нормально, а я вместо того, чтобы ответить, положил свой телефон на пень и долго бил молотком по нему.
Женя вообще ничего не понял, он молча наблюдал эту картину, потом, когда я ему разъяснил, что случилось, отдал мне свой старый телефон, который валялся у него в бардачке машины. Я случайно прочитал всю его переписку с женой за несколько месяцев, хотя никогда чужих писем не читаю. Но что-то заставляло меня читать, пока я ехал долгой дорогой с пересадками с залива до «Автово». Жена его показалась мне настоящей сатаной. Все отношения – это какой-то лютый ужас, думал я, чуть не рыдая над его браком. Лучше быть одному.
До меня доходили слухи, что режиссер Ваня чуть ли не каждый вечер приезжает в общагу и проводит время с Сигитой и Пьяницей. Они вместе куда-то катаются, пьют чай, невинно проводят время.
– Вот у тебя и парень вырисовывается, – написал я как-то Сигите по этому поводу.
– Это абсолютно не то, о чем ты думаешь, – ответила она.
У меня все сошлось. Я вспомнил, как Ваня советовал мне не потерять свою девушку, и я решил, что он влюблен в Сигиту. Вспомнил, как Илья Знойный говорил мне: «Ты теряешь свою девушку». Как-то раз я скакал по стене постройки с шуруповертом, привинчивая стропила, и ясно представил: они ведь трахнулись тогда. Я чуть не свалился между неотесанных досок вниз на эти кучи инструмента и стройматериала. Неужели все так просто? Пока я придумывал свою короткометражку, у меня под носом друг заправил моей девчонке. Не Вова был первый. Неужели из-за нее отвалились два моих друга? Теперь все сходилось. Вот в чем его секрет. Вот почему Илья Знойный сливается. Не потому, что я что-то не так сделал, не потому, что я нахамил его девушке, а потому, что он присунул моей девчонке и ему неудобно находиться рядом со мной, неудобно чувствовать себя предателем.
Это слишком сильно походило на паранойю, и, чтобы не начать обвинять Сигиту в том, что, может, было плодом моего воспаленного мозга, я написал в одну бессонную ночь сообщение Вове: «Ya vspominayu o tebe kazhdyj den’. K tebe vse vernetsya».
