Русское воскрешение Мэрилин Монро - [53]

Не убирая трубку, я набрал номер Мэрилин. Я звонил ей уже вчера вечером, дважды, но «абонент был временно недоступен». Я тогда хотел выразить ей свои чувства, соболезнования и поддержку, но, видимо, ей легче было переживать утрату брата без чужих звонков.

В трубке щелкнуло, и механический голос сообщил мне то же самое – «абонент недоступен». Это было уже немного странно, но тоже объяснимо, и я убрал трубку в карман.

Следующие несколько часов я был занят на кухне. Торопиться мне теперь было некуда, и я стал готовить себе обед, сразу на пару дней. В морозилке у меня лежали два крупных карася, купленных на рынке, и голова белорыбицы, для наваристости. Рыбьи головы и хвосты я кипятил больше часа, и только потом положил в кастрюлю филе карасей, картофелины и луковицу. Уха получилась просто отменная. Но когда я отошел от плиты, прошло много времени и было уже почти два часа.

Когда я увидал на экране телевизора физиономию Иосифа Сталина, то подумал сначала, что это шутка, розыгрыш, – но сразу же вспомнил, что включен серьезный канал, так здесь не шутят. Сталин говорил с экрана по-русски, переводчик синхронно переводил, и я, даже не вникая в слова перевода, чтобы не терять время, перещелкнул пультом на русскоязычный Евроньюз. Сталин был и здесь. Происходило что-то странное, и я впился в экран телевизора.

– Да, я – Иосиф Сталин. Я тоже клон. А Владимир Ленин – мой брат, – услыхал я из телевизора.

– Когда вы узнали о смерти Ленина? – перед усатым человеком за столом сидели два журналиста, они даже перебивали друг друга.

– Вчера, как и вы. В прямом эфире.

– С какой целью вы прилетели?

– Продолжать дело Ленина. Почитайте историю нашей партии, там все написано!

– Кто, по вашему мнению, застрелил Ленина?

– Враги революции. Их у вас тут слишком много.

– Вы кого-нибудь расстреляете, когда возьмете власть?

– Обязательно. Надо войти в курс дела.

– Вы это серьезно?

– А как вы думаете?

– Ваши первые действия на исторической родине?

– Отдохнуть от перелета.

– Вы курите трубку?

– Только трубку.

– Ваш любимый табак?

Я всматривался в лицо усатого человека на экране и вновь, как два дня назад, поражался сходством. Но был ли он генетическим клоном, как Ленин? Откуда у него этот неподражаемый грузинский акцент? Где он ему научился? В Индии? Не выключая телевизор, убрав только звук, я еще раз позвонил Мэрилин. Кроме выражения соболезнования, мне нужно было теперь спросить у нее только одно: она знает этого Сталина? Он тоже ее брат?

Телефон Мэрилин не отвечал. Я уже не сомневался теперь, что с ней что-то случилось. Следующим импульсом у меня было – прыгнуть на мотоцикл и нестись к коттеджу. Но подумав об этом спокойнее и взвесив, я решил сначала позвонить еще Фомину, и набрал его номер.

Опять долгие гудки – Фомин, конечно, тоже был у телевизора, – но я все-таки снова услыхал его голос. Опасаясь, что он сразу отключится, узнав меня, я крикнул в трубку:

– Что случилось с Мэрилин? Почему ее телефон не отвечает?

– Это не ваше теперь дело, но я вам скажу, – он узнал меня, голос его был раздраженный. – Мэрилин улетела. Еще вчера и навсегда. Вы удовлетворены?

– Нет. Куда она улетела?

– Домой. И, повторяю, это не ваше дело!

– Вы ее тоже убили?

Ответа я не дождался, в трубке раздались короткие гудки. Но теперь я знал, что получил второго смертельного врага в этом деле Ленина-Сталина.

Интервью со Сталиным закончилось, и главное я теперь знал. Пока этот Сталин будет отдыхать после перелета, ничего нового в ближайшие часы не ожидалось. Но потом, когда он отдохнет, и примется за продолжение дела Ленина, страна, в последний предвыборный месяц, могла быть в опасности. Сталин – не Ленин, и все это хорошо помнят. И если перед Лениным народ в растерянности падал, как перед божеством, на колени, но что он сделает перед ожившим Сталиным? Полстраны мечтает о «железной» руке, и полстраны, без сомнения, проголосует за него на выборах. Но лично я не хотел бы жить при Сталине.

Я снова вспомнил о Мэрилин. Но сейчас ехать в коттедж и искать ее в спальне было уже бессмысленно, только терять время. Была ли мне так нужна это несчастная девочка? Не знаю, но я бы жизнью своей рискнул, чтобы защитить ее. Это я и пообещал ей в субботу, в ее спальне. Все тут сплелось в один клубок: и она, и наглость Фомина, и угроза Реброва, и смерть полюбившихся мне Ильича и Пурбы, а теперь еще усатый Сталин с телеэкрана. После этого просто так взять деньги за невыполненную, по сути, работу, уйти и все забыть, я не мог. Я перестал бы себя уважать. А это самое страшное для человека. От этого только и спиваются.

Я вынул из ящика стола свой нож, и, не вставая с кресла, начал пристегивать ножны к левой руке. Теперь этот нож всегда должен быть при мне. Через пятнадцать минут я вывел свой «Харлей» из гаража во двор и прогрел мотор. Определенного плана у меня не было, для этого нужна была дополнительная информация. Ее-то я и хотел получить, прежде всего, в Доме престарелых. Только старик Седов мог мне сейчас сказать, его ли сын этот Иосиф Сталин.

Через полтора часа я въехал через покосившиеся ворота на размытый, слякотный двор и остановил мотоцикл около крыльца. Когда я заглушил мотор, меня поразила тишина. Безмятежная деревенская тишина, – тут, наверно, старикам было очень хорошо.