Русское счастье - [58]

В какое-то мгновение он почувствовал внезапное облегчение – турок сполз с него на пол. Последовало несколько тупых ударов и стон. Турки ретировались в свой угол, оттуда неслась приглушенное бормотание. В ноги к Женьке присел безучастный до сих пор грек.

– Не боись, нас теперь двое. Такую же падаль мочканул три дня назад. Дочери захотелось в короткое время решить все семейные проблемы – приехала на заработки, а одна такая же тварь ее использовала. Чего пялишься? Грек я, но русский грек – нас здесь немало.

Женька пытался что-то сказать, и пока разбирался в подборе нужной фразы, грек погладил его по плечу.

– Не ссы, время такое сейчас. Вся мразь активизировалась. Огромное пространство осталось без реальной власти. Попробуй сейчас, ты – русый, доказать по закону, что не рыжий. Пухнуть мне на этнической Родине, вдали от родных берегов, длительный срок – корячится двадцатник.

Женька отряхнулся от внезапного наваждения.

– Турки ведь не по этой части?

– С чего ты взял, что они турки. Эти жидкие твари – стаей берут, пока мы вдвоем не посмеют сунуться.

– «Халяль» – уловил в разговоре, когда жратву принесли? С Ближнего Востока, сброд какой-то. Жендос не был пай-мальчиком, но так низко он не падал никогда. Как-то по пьянке, на рынке он проснулся на полу на вшивых собачьих тряпках в обнимку с базарной подметайлой алкоголичкой Веркой. Он был здоровым мужиком, потребность тянула, но откровенно приставать к Галке не посмел, сдерживал себя, понимал – эта девочка нужна ему для серьезных отношений. В тот вечер взбесившаяся энергия молодости под Бахусом захотела сатисфакции, а Верка, вот она, под рукой. Протрезвев среди ночи, он с омерзением представил, как переспал с ней. В подсветке уличного фонаря на плече лежало синюшное Веркино лицо. Его стошнило. Он особо не баловался спиртным, а с тех пор забросил совсем. Подобное омерзение испытал сегодня во второй раз. Рвотная судорога скрутила его пополам. Женька едва успел к раковине.

Наутро вызвали на допрос. В комнате у следователя сидел, кроме переводчика, еще человек. Он представился секретарем посольства.

– Я ознакомился с делом. В твоем случае лучше говорить правду. Прочти и подпиши протокол. Пока не станет ясна вся картина, суд не состоится. Готовься отвечать на вопросы.

Во время допроса Женька вел себя не собранно, путался в показаниях. Кошмарная бессонная ночь мешала сосредоточиться. Следователь повторялся в вопросах, не спеша записывал. Когда следователь закончил, Женька вздохнул с облегчением и с надеждой посмотрел на своего всемогущего соотечественника.

– Сделайте что-нибудь, вытащите меня отсюда, – вскричал Женька при мысли возврата в камеру.

Представитель пожал неопределенно плечами. В закрывающуюся за ним дверь, как утопающий за соломинку, Женька ухватился за сомнительную возможность – сорвавшимся голосом крикнул:

– Передайте там: я могу дать своей стране ценные сведения.

Следователь вздернул кустистые брови, а представитель хладнокровно заметил:

– Хорошо, я отмечу твое желание…

– Ни укора, ни сострадания, будто я неодушевленный предмет, – сквозь выступившие слезы скрипнул желваками Женька.

Конвойный повел его назад в камеру.

Глава 9

В главном управлении по борьбе с наркотиками вели статистику поступления зелья нового поколения химического производства. Оперативные данные подтверждали возможность поступления их через портовые города. Канал новый и по своему замыслу дерзкий. Работали нетрадиционно, с фантазией. Первым делом выяснялось, кто из отсидевшего криминала связан с поставками из стран Средиземноморья. Отрабатывали всех «чистых», быстро взлетевших коммерсантов. В установку пошли две горячие линии: турецкая и греческая. Турецкой, более оживленной, занялись бывалые опера, греческую, связанную в основном с поставкой цитрусовых, поручили начинающей молодежи. Главное Управление торопило. Вопрос держался на самом высоком контроле. На селекторном совещании министр дал один месяц. Прошла неделя безрезультатных поисков. Крошечные поставки через Турцию главного канала не открыли – тут работали «щипачи». Вброс в рынок свежей партии зелья зафиксировали месяц назад. Новый «экстези» отличался на первое ощущение безобидностью – явные последствия передоза отсутствовали. Он оказался коварен зависимостью уже после второго применения.

Греческое направление курировал старший оперуполномоченный Сергей Наумский. В органы он попал по случаю, после окончания химического факультета университета. Копеечная работа в школе и красавица-жена толкнули его на решительный шаг. В одной группе с Наумским пупырчатые лейтенанты, выпестованные сомнительной дружбой молодые люди, эдакие современные шустрилы, оторванные влиятельными папочками от дурного влияния улицы. Дело знакомое по прошлым юношеским шалостям. «Мастырки» с травкой – это одно, здесь – разработка на миллиарды деревянных, если не больше. За раскрытие таких дел, даже за участие, маячит досрочная звездочка. Старший лейтенант Наумский, внешне мешковатый, флегматичный, никак не тянул на «скорохвата» – такой мог завалить любую силовую операцию. На данном поприще этого требовалось как раз меньше всего. Нужен был свежий, нестандартный аналитический ум. Сверху руководство попало в точку. Наумский не пошел по пути аналогичных дел – к счастью, их у него не было в достатке. Он взял за основу логические рассуждения: