Русское народничество - [9]

» ( из дневника Герцена 10 декабря 1844 года http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0400.shtml )

Это заставило Герцена изучить немецкие истоки славянофильской культуры, и самому разобраться в идеалистической философии. Он следил за действиями левого крыла гегельянства в Берлине, и за новыми статьями в журнале Руге «Deutsche Jahrbucher». Он читал Фейербаха, но ему больше всего помогали личные размышления о Гегеле. «Нет ничего смешнее,», - пишетон, - «что до сих пор немцы, а за ними и всякая всячина, считают Гегеля сухим логиком, костяным диалектиком вроде Вольфа, в то время как каждое из его сочинений проникнуто мощной поэзией, в то время как он, увлекаемый (часто против воли) своим гением, облекает спекулятивнейшие мысли в образы поразительности, меткости удивительной. И что за сила раскрытия всякой оболочки мыслью, что за молниеносный взгляд, который всюду проникает и все видит, куда ни обернул бы взор!» (Дневник Герцена 15 сентября 1844 года http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0400.shtml ) Именно там он искал суть гегелевской мысли. Он пришел к выводу, что «философия истории» самая слабая часть системы, искусственная конструкция, которая скорее скрывает, чем раскрывает историю.

Он был поражен тем, что Гегель признавал существование внешнего духа над человеческими событиями. Гегель остался, как он писал тогда, «Колумбом для философии и человечественности». Но в чем же смысл, спрашивает он: «...что за странные два концентрические круга, которыми он определяет дух человечества: история -- это поприще духа, одействотворение его, его истина, его полное бытие; потом дух сам по себе, в своей области,-- эти круги то имеют одинакий радиус -- и тогда один круг, то радиус духа самого по себе получает какую-то бесконечную величину -- и тогда опять круг один, а он в обоих случаях считает два круга. Человечество знает дух -- так, как дух себя знает,-- во всем этом есть таутологическая бифуркация, затрудняющая смысл истины для того, чтоб ее высказать глоссологией века.»  (Дневник Герцена 6 декабря 1843 года

 http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0400.shtml )

Поэтому проблема была в том, чтобы освободить историческое развитие от теологии, в которую ее окутал Гегель. Но этого можно было достигнуть только ставя на первое место практическое действие, а не теорию.

«Гегель лишь намекнул, а не разработал теорию действия ... Он исследует области духа, он говорит об искусстве и науке, но забывает о действии, которое однако вплетено во все исторические события.» (перевод с английского переводчика)

Из-за своих сомнений Герцен не пытался переработать философию Гегеля, чтобы включить в нее эту новую проблему. Это стало пределом, после которого он уже не был больше настоящим гегельянцем. Вместо того, чтобы пересмотреть диалектику, он увидел ошибку в системе, которая  возникла из-за исторического развития Германии, где наука была отделена от жизни, а философия от политики. Но презираемый мир действия отомстил.  Это время пришло после смерти Гете и Гегеля. «Сфера практического не нема; когда пришло время она заявила о себе» (Перевод с английского переводчика)

«Буддистами в науке» называл Герцен людей, которые настаивали на созерцании в то время, когда надо было действовать.

«Они цепляются за каждый момент как за истину; какое-нибудь одностороннее определение принимают за все определения предмета; им надобно сентенции, готовые правила; пробравшись до станции, они - смешно доверчивые - полагают всякий раз, что достигли абсолютной цели и располагаются отдыхать.» (из статьи «Буддизм в науке» 1843г. http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0174.shtml#DIL04 )

То что осталось у него от философии Гегеля, так это вера в развитие, интерпретация диалектики не как философии истории, а как движение, которое имеет свою собственную ценность. Поэтому позже он говорил: «Эмбриология истории отличается от развития диалектики духа.»

По другому случаю, он описывает философию Гегеля как «алгебру революции».

Эти выводы были поэтому параллельны выводам, к которым пришли в тоже самое время левые гегельянцы в Германии. Герцен приветствовал симптомы политического и социального пробуждения. «Se muove, se muove» , - написал он по-итальянски, читая Deutsche Jahrbucher. «Германия двигается в сторону политической эмансипации.» Но он добавил: «И вот Германия, lancée {бросившаяся (франц.)} в эмансипацию политическую и с своим характером твердой мысли, глубины и притом квиетизма» (из дневников Герцена 15 августа 1842 года http://az.lib.ru/g/gercen_a_i/text_0400.shtml )  Как признак реакции против квиетизма, статья, подписанная французом Жюлем Элизаром, особенно порадовала его. Он еще не знал, что это был псевдоним Бакунина.

Его глубокая политическая страсть, его полное и революционное неприятие всего официального мира Российской Империи, могли отозваться в человеке, который как и он, лично был знаком с ситуацией в России. Превознося страсть разрушения, Бакунин выразил некоторые чувства самого Герцена. Немецкая культура, несмотря на всю ее энергию, уже не удовлетворяла его.

И для того чтобы противостоять немецкому идеализму, Герцен обратился к Франции 18-го века. Хотя Сен-Симон учил его рассматривать этот период как состоящий целиком из негативных и разрушающих сил, он и молодые гегельянцы в Германии заново открыли этот период. «