Русское крестьянство в зеркале демографии - [77]

Светлая гистограмма — динамика численности растущих русских детей по их годам рождения. На спад этой динамики с 1960‑х повлияли три фактора.

Первый фактор — это влияние «эха» Великой Отечественной Войны. Из‑за войны было относительно малое число детей рождения 1941–1945‑х годов.

Верхняя граница темной области показывает как раз провал в динамике численности рожденных в 1960‑х, когда девочки, рожденные в годы войны, выросли до детородного возраста.

Черная линия — это тенденция прироста в 1950‑х.

Разница между черной линией и темной областью — это как раз детские потери — как «эхо» Великой Отечественной Войны.

Второй фактор — это отмена запрета на аборты, утвержденная Указами Кремля от 5 августа 1954 г. и от 23 ноября 1955 г.

Третий фактор — это влияние ликвидации «неперспективных деревень.

Темная область — это суммарные потери влияния второго и третьего факторов. Для русского народа эти потери в 1960–1970‑ые годы они оцениваются в 11,4–11,6 млн. не рожденных детей[111].

Из этих потерь следует выделить третий фактор.

К 1970 году доля городского населения Русской равнины увеличилась до 60%. Именно в городе и был нанесен основной ущерб от абортов.

Вполне ясно, что эпидемия абортов до деревни докатилась существенно позднее. Поэтому потери в деревне 1960–1970‑х в основном зависели от реализации концепции «неперспективных деревень.

В деревнях Русской равнины к 1970 году осталось не более 40% русского крестьянства. В 1970–1980‑х доля крестьянства еще уменьшилась.

Долю потерь от третьего фактора можно оценить как раз через долю рождений в той или иной области Нечерноземья. К 1989 году доля деревни в рождениях Нечерноземья сократилась так[112]:

— в Архангельской области — до 29%;

— в Вологодской — до 35%;

— в Новгородской — до 30%;

— в Псковской — до 34%;

— в Тверской до 30%;

— в Ярославской — до 20%;

— в Кировской — до 33%.

Так что потери от ликвидации «неперспективных деревень» из тех 11,4–11,6 млн. общих детских потерь оцениваются в 2,8–3,4 млн. нерожденных детей.

Вот что примечательно. Все теоретики «ликвидации неперспективных деревень» до сих пор заседают в Российской Академии наук.

Как тут не вспомнить великого датского физика Нильса Бора: «Есть сообщества намного хуже бандитских — это научные сообщества!..»

Именно такое «научное сообщество» приговорило Нечерноземье Русской равнины к «неперспективности». Итог «приговора»: русский народ потерял только в 1960–1970‑х ТРИ миллиона русских детей — это следствие того, что они не родились в «приговоренных» крестьянских деревнях.

Выводы

Первый. Правление Хрущева — это не «оттепель».

Для Нечерноземья — это время «леденящего холода», заморозившего развитие русского крестьянства.

Второй. Концепция «неперспективности деревень» уничтожила вековой уклад мозаичных хозяйств русского Нечерноземья.

Земли, разработанные нашими предками в течение веков, превратились в «зеленую пустыню».

Третий. Концепция «неперспективности» обрекла на разрушение ветрам, дождям и снегам полмиллиона крестьянских хозяйств и домов.

Четвертый. Концепция «неперспективности деревень» сократила число рождений в сельских поселениях Нечерноземья в ЧЕТЫРЕ раза.

В 1990‑х на Русскую равнину вернулось единоличное крестьянское хозяйство, в виде «фермерства».

Так что надо рассмотреть — на каких основах хозяйствования эти «фермерства» базируются.

Глава 16. Земледелие и законы природы

В этой главе:

   • Еще о фермерстве Запада»

   • Сравнение по эталонам природы

   • Отличия фермы «Клары» и «Валентины»

   • В экономике надо быть самим собой

Выше была рассмотрена уникальность природы Русской равнины и особенности хозяйствования крестьян в таких условиях в XIX веке.

Прошел период «раскулачивания» и глобальной коллективизации.

Прошла кампания «неперспективных деревень»

Закончились десятилетия советской власти.

Результат плачевный.

Русская деревня почти разорена.

В 1990‑х на Руси снова зазвучало слово «фермер».

Еще о фермерстве Запада

В России стали создаваться единоличные крестьянские хозяйства. Но, так как идеологами их внедрения были «западники», то большинство вместо русского понятия «вольный крестьянин» предпочитает западное название — фермеры.

Однако, эта подмена, безобидная на первый взгляд, привела к отклонению от цели.

Стремление к подражанию фермерства Запада не привело к повышению эффективности сельскохозяйственного производства России. Почему?

Упор на западную специализацию автоматически приводит к выбору ошибочных критериев оценке эффективности хозяйства:

— урожайность с 1 га;

— надои на 1 корову.

Но такая оценка показывает лишь итоги «кривого зеркала» и приводит к ошибочному выводу: русские крестьяне в 2–3 раза менее эффективны, чем фермеры Запада, потому что плохо осваивают западную специализацию.

На первый взгляд такие аргументы вроде бы правильны. Звучат привлекательно и, гипотетически — вроде бы выполнимы. Кажется, достаточно «поднатужиться», закупить на Западе самую современную технику, самые элитные семена растений, самые продуктивные породы животных.

Но будем ли мы в России иметь такую же продуктивность, как на Западе?

Нелишне проблему рассмотреть предметно.