Русское крестьянство в зеркале демографии - [16]

[20].

А вот так пишет летописец из провинции: «Ткачи миткаля и бумажных материй работают… в уезде более известны следующие промыслы: пильщиков, бочаров, штукатуров, работающих в столицах, торговцев хлебом, фруктами, калачами, мелочных торговцев… Шляпники занимаются выделкой поярковых шляп. Второстепенные промыслы: извозничество, печники, плотники, тележники, пуговичники и сусальщики»[21].

Выделим главное этих описаний: «чтобы зимой прожить всей семьей — зимой надо промышлять».

Две экономики русского крестьянина

Сила русских людей не в том, что они злее и агрессивнее, а в том, что они умнее, выносливее и терпеливее. Русские крестьяне сумели прижиться там, где другие просто бы не выжили.

Так что Русская равнина — отнюдь не «самое гиблое место всех времен и народов»!..

Более того, север вообще не противоречит зажиточности. В прошлые века русские крестьяне наиболее зажиточно жили как раз в Архангельской области, казалось бы, на крайнем севере России.

Нелишне рассказать о таком курьезе.

В советское время в музее деревянного зодчества под Архангельском экскурсоводы, рассказывая о крестьянских избах, говорили — это «боярские терема» времен Великого Новгорода!.. Таково было указание «сверху». По мнению кремлевских идеологов «крестьяне не могли так жить!»

А крестьяне Архангельской области жили, потому что у них в году было ДВЕ ЭКОНОМИКИ.

Что было корневым в понятии экономика в XIX веке?.. В чем ее суть у русского крестьянина?..

Для корректности обращусь к «словотолкователю» XIX века. В нем приведено то корневое понятие экономика, существовавшее до ХХ века: «экономiя» — это домоводство, бережливость. (Греческое oikonomia — это oikos — дом и nomos — закон)[22].

Или на языке ХХ века, «экономика — это умение, искусство ведения домашнего хозяйства».

Как видите, в основе понятия «экономика» лежало домашнее начало. Ведь корневое дом — это, конечно же, не архитектурное сооружение. Дом в основе понятия «экономика» — это материальное и духовное пространство жизнедеятельности семьи. Живущие одной семьей объединены в небольшой обособленный мир их совместной жизни. В него входили взрослые и дети, отцы и матери, деды и внуки. Вся семья — и стар, и млад.

Этот мир семьи отделен от соседей зримыми и незримыми границами писаных законов и не писанных нравственных отношений.

Для русского крестьянина XIX века его умение ведения домашнего хозяйства обязательно включало зимнюю часть его экономики. Он прекрасно понимал, чтобы его семья пережила длинные месяцы «мороза» — для этого «зимой — надо промышлять…»

Мысль русского крестьянина всегда должна была работать на результат. Культура «запаса» была развита у русских — как ни у кого в мире. Потому как без запаса на Русской равнине зимой не проживешь.

Только в русском языке понятие «дело» и «мысль» связаны в однокоренных словах: «Промысел», «промышлять», «промышленность».

Две экономики русских крестьян: летняя и зимняя — это особенность и необходимость Русской равнины.

Конечно, на Западе крестьяне почти весь год могут «специализироваться на земледелии». А жители городов — на переработке «продукции от земли».

Но если бы на Русской равнине одни занимались только хлебопашеством, а другие — только его переработкой, то Русь за многие века просто бы погибла от холода и голода. По той причине, что «специалисты» сидели бы по полгода без дела. Пахарь — после Покрова дня, а мукомол — всю весну и лето.

Уникальность географии Русской равнины требовала: русские крестьяне в своей жизнедеятельности должны иметь две экономки — летнюю и зимнюю.

Цель летней экономики — обеспечение семьи продуктами «от земли».

Цель зимней — получение доходов «от промыслов». Раз «мороз сковал землю», то русскому земледельцу зимой на ней делать нечего. «Зимой надо промышлять».

Поэтому Даль и писал: крестьяне «тысячами … рассыпаются по всей России».

Вот как описывает старший брат автора этого исследования жизнедеятельность в 1920‑х, когда уклад жизни русских крестьян еще не изменился: «Зимой люди занимались бондарным делом, делали деревянную посуду, туеса из бересты, сани, телеги. Были даже такие слова в частушках: «Сами пряли, сами ткали, сами шили уледи!.. (уледи — это на родине автора вид кожаной летней обуви, домашней выделки)[23].

А вот как описывает мой старший брат жизнедеятельность нашего деда и отца в 1920–30‑х.

О деде: «В хозяйстве мог делать все, Хоть сани сделать, хоть телегу, любую деревянную посуду, туеса, уледи сшить. Считал, что все надо делать быстро и во время».

Об отце: «Как и дед, мог делать все, шить, валенки валять. Поэтому мы зимой были всегда в валенках и теплой одежде. Особенно любил столярное ремесло. Мог сделать: стол, стул, диван, комод, шкаф, буфет. Откуда бы не приезжал, а зимой уезжать приходилось всегда, чтобы заработать деньги, (а они были очень нужны, ведь нас росло 7 детей, да еще дед с бабушкой) привозил, то пилу лучковую, то рубанок и прочие инструменты»[24].

Конечно, не во всех регионах Русской равнины природный фактор одинаков. Вологда, Ярославль, Тверь — это типичный север Русской равнины. Но южнее Воронежа «битва за тепло» не намного более актуальна, чем «битва за воду».