Русское движение за тридцать лет (1985-2015) - [162]

Единомыслие интеллигенции — вообще, как известно, есть недостижимый мираж. В данном случае оно начинается и кончается в разговоре о том, чего русским не надо. А как только речь заходит о позитивном прогнозе, немедленно воссоздается ситуация “лебедь, рак и щука” (как оно и должно быть в приличном интеллигентном сообществе). <…>

Тем более не следует воспринимать ВН как бюллетень Русского Движения. Хотя многие члены редсовета известны и как практикующие политики, но такого мандата журналу никто не давал. К тому же, разные члены редсовета, да и просто авторы, имеют разные корни в современном информационном пространстве. <…>

Итак, перед нами ни в коем случае не партийное издание, не стрельбище для юных снайперов от политики, не рупор группы единомышленников, каким являются, например, “Наш современник” или “Москва”. Журнал — я рад сообщить об этом заинтересованным лицам — открытая, свободная трибуна для всех, кто интересуется феноменом национализма (в первую очередь русского). Это опытное поле, лаборатория мысли, теоретический полигон и площадка для интеллектуальных игр. И критерием публикации является не партийная “прописка”, а профессионализм, научность, здоровая эпатажность, легкость пера — словом, обычные требования для серьезных СМИ. И, конечно же, преданность теме: национализм и национальные отношения всех времен и народов.

Наличие разных точек зрения в таком журнале — это нормально; ненормально когда одна из них претендует на императив. Дело не в том, чтобы не допустить на страницы ВН никаких заблуждений (их ведь не всегда распознаешь своевременно), а в том, чтобы даже заблуждения были: а) добросовестны; б) основательны; в) интересны для публики.

Другая важная особенность в том, что журнал является как бы параакадемическим изданием. То есть, хоть он и не связан ни с какими официальными институтами, но старается выдерживать уровень научного издания в большей части своих публикаций».

Подытожу: создание в конце 2009 года и последующая деятельность журнала «Вопросы национализма» явилось кульминационным моментом в развитии русского националистического дискурса. Этот факт знаменует собой диалектический качественный скачок, когда напряженная работа мысли ученых и публицистов, вышедших на русское национальное поле, достигла настолько высокой концентрации и оказалась настолько востребована образованным обществом, что смогла сконцентрироваться на специализированной площадке. Отныне просвещение умов и завоевание симпатий мыслящего класса (хотя бы только в лице его авангардной части) получило организационную основу и приняло планомерный и целенаправленный характер. Русской националистической мысли нужны были трибуна и ристалище, и она их получила. А ведь именно таково непреложное условие начальной фазы любого этногенеза, без которого успешный старт просто невозможен!

Это событие я считаю рубежным, его значение невозможно переоценить. Если главным достижением нового Русского движения с конца 1980-х гг. в организационном плане стал ежегодный Русский марш, увенчавшийся в декабре 2010 года «Манежкой», то в плане продвижения русской идеи таковым стал, безусловно, наш журнал. Жаль только, что его тираж, а с ним и резонанс пока невелики.

Новая политическая реальность

Итак: к концу 2000-х годов Русский марш, плюс «Манежка»-2010, плюс Русское подполье, плюс сложившийся интеллектуальный Русский Ареопаг, плюс прорывы в СМИ, в общественном сознании — все это вместе взятое создало в России новую политическую реальность, с которой нельзя уже было не считаться как «низам», так и «верхам», и которая стучалась во все двери и свидетельствовала о необратимых переменах в нашей истории. Русское движение стало не просто одним из факторов внутренней политики, но едва ли не подспудно определяющим фактором ее.

И не только внутренней политики. Пожалуй, впервые со времен Перестройки скрытые подвижки в российском обществе стали влиять и определять внешнюю политику, в то время как все девяностые и двухтысячные годы все было наоборот: международные обстоятельства, международная политика определяли не только траекторию России вовне, но и ее внутреннюю политику. Однако тот резкий поворот «поперек» долгого и бесплодного прозападного курса, который случился в 2014 году в ходе воссоединения с Крымом и войны в Донбассе, стал не только возможным, но и неизбежным именно потому, что он отвечал ожиданиям масс, абсолютного большинства. А эти ожидания характеризуются, в первую очередь, ростом националистических и патриотических настроений в русском народе, который за считанные годы нарастил поддержку лозунга «Россия — для русских!» от 40 до 70 процентов. Каковой рост, в свою очередь, не случился бы, если бы не годы наших трудов — пропагандистских и организационных. Смею думать, что вне этого роста не случилась бы и рубежно-знаковая «Мюнхенская речь» Путина, а не то что Крым и «русская весна». И Путин, заявивший еще в марте 2008 года при передаче трона Медведеву о своем «русском национализме», безусловно, подавал сигнал массам: я-де с вами. Именно потому, что хорошо отдавал себе отчет, куда именно сместились оные массы в результате четвертьвекового политического дрейфа. В октябре 2014 года, выступая на Валдайском форуме, Путин довел этот тезис до предела: «Самый большой националист в России — это я»…